– А как же Софи? – удивилась Амелия. – Разве маркиза не принимала участия в празднованиях? Ведь она так восхищается Сисси!
Тетя Каролина покраснела и старалась не встречаться взглядом с юной баронессой.
– Я снова совершила оплошность. Господи, о чем я только думаю? Софи так и не узнала об этом. И на то были свои причины…
– Что вы имеете в виду?
– Вышло так, что в день крестин Софи была на водах в Люшоне[18]. К тому же отношения между супругами оставляли желать лучшего. Мне не стоило бы об этом говорить, но я думаю, что маркиза изменяла Эдмону. По доброте душевной, а возможно, потому что Эдмону было все равно, он закрыл на это глаза. Я пыталась завести с ним разговор на эту тему. Он сказал, что его лишенная радостей материнства супруга имеет право развеяться.
– В самом деле? – Амелия была ошеломлена. – Мне трудно в это поверить. Разве можно смириться с неверностью супруги?
– Эдмон не такой, как большинство мужчин: у него своя философия и моральные принципы. Думаете, в противном случае он бы отнесся к вам так тепло и доброжелательно? И потом, на самом деле он тогда достаточно наказал Софи за ее выходки, скрыв от нее свое путешествие в Вену. Прошу вас, милая, храните это в тайне, потому что даже по прошествии трех лет это известие привело бы Софи в ярость, она бы не простила Эдмона.
Благодаря словоохотливости Каролины Амелии открылась обратная сторона отношений четы Латур. Теперь она лучше понимала смысл некоторых язвительных замечаний и колкостей Эдмона в адрес супруги, в то же время допуская, что у прелестной маркизы были смягчающие обстоятельства, да и вообще подвергая это сомнению. В самом деле: подозрения пожилой дамы могли быть беспочвенными.
– Я умею хранить секреты, Нани, не беспокойтесь, – помолчав, заверила она Каролину. – Однако, раз уж у нас такой откровенный разговор, признаюсь, я очень удивлена. Волей случая тогда, в день крестин, я могла повстречаться с вашим племянником. Однако в соборе было столько народу…
Внезапно взгляд Амелии сделался мечтательным, устремленным вдаль. Ей казалось, что она на ощупь ищет какую-то невидимую нить, которая может вывести ее к чему-то очень важному. Она решила, что подумает об этом вечером, в тишине своей комнаты. А пока это было всего лишь слабое ощущение, трудно поддающееся описанию: что-то беспокоило ее, она как будто слышала глухие удары в дверь своей памяти.
– Что с вами? – спросила Каролина, заинтригованная рассеянным видом Амелии.
– Ничего, ничего… Я вспоминаю собор, отца в униформе, принца Рудольфа, его юную супругу, лицо императрицы, серьезность которого так смущала меня, и… пышно разодетых гостей.