Внезапно Амелии вспомнился взгляд янтарных глаз, ласковый и пылкий, который, несмотря на длительность и торжественность церемонии, был все время прикован к ней.
Она закрыла глаза, чтобы сосредоточиться на воспоминании об этом взгляде. Да, там, в Вене, в нежном золотистом свете множества восковых свечей, какой-то мужчина, не таясь, не сводил с нее взгляда. Возможно, этим мужчиной был он, Эдмон. В таком случае он уже видел Амелию… и узнал ее, когда она приехала в поместье. Тогда почему же он ничего не сказал ей? Ответ напрашивался сам собой: потому что Софи не знала о поездке Эдмона в Австрию.
– Амелия, я беспокоюсь за вас! – воскликнула тетя Каролина. – Вам нехорошо? Я позову Жанну, пусть сделает для вас сладкий травяной чай.
– Нет, Нани, благодарю. Всего лишь небольшое головокружение, это все от жары. Гроза бы нам не помешала.
* * *
На следующий день тетя Каролина мучилась от жестокой мигрени, из-за которой ей пришлось остаться в постели с влажным платком на лбу. Стояла духота, воздух был насыщен электричеством.
Амелия, поначалу растерявшись от того, что оказалась предоставлена самой себе, после обеда принялась бродить по особняку. Софи показала ей все поместье, однако молодой женщине хотелось как следует осмотреть все помещения. В одиночестве, не торопясь и не будучи обязанной поддерживать беседу.
Она начала с большой залы, где поочередно изучила семейные портреты. После осмотра библиотеки, будуара и столовой Амелия приоткрыла двустворчатую дверь, ведущую в кабинет маркиза, где царил порядок и пахло мастикой. Затем она осторожно поднялась на чердак, заваленный дорогим сердцу старьем, среди которого оказалась и люлька из ивовых прутьев; в ней, должно быть, укачивали не одного младенца.
Спустившись с чердака, она заглянула в комнаты третьего этажа, предназначенные для гостей. В них не оказалось ничего интересного. Наконец, вновь очутившись на втором этаже, Амелия подошла к покоям хозяина Бельвю, которые располагались в угловой башне.
«Я не могу туда войти, это было бы невежливо с моей стороны!» – подумала она.
Однако что-то подталкивало ее к тому, чтобы осмотреть эти помещения. Она нажала на дверную ручку и на цыпочках проскользнула внутрь. Окна были широко открыты, а опущенные жалюзи отбрасывали легкие тени на удивительно скромную обстановку.
Слегка коснувшись витого столбика кровати из темного дерева с балдахином, Амелия в смущении замерла. Эдмон де Латур спал здесь в те ночи, когда не присоединялся к супруге в ее комнате, которая была гораздо живее и в которой всегда царил милый беспорядок.