– У вас с Шиван все нормально?
– Она бросила меня.
– Мне жаль это слышать.
– Сомневаюсь, что мне тоже. То есть что я сожалею.
Он внимательно слушал, как я сдержанно, фильтруя информацию, сообщала ему о том, что происходило с теми детьми и Шиван, даже с моим отцом. Я никогда не разговаривала с отцом Михаилом, поскольку сан священника не исключает глупость, но отцу Брэндону хотелось довериться, и далеко не первый раз жизнь бередила мои собственные раны.
– Да, многовато ударов, – в итоге сказал он, и я подавила ироничный смешок. – Может даже показаться, будто вас обложили со всех сторон? Загнали в лесные дебри?
Я вздрогнула, но потом поняла причину, по которой он использовал эту фразу.
– Эти дети… их спасали из ужасающих ситуаций. Невозможно не признать этого, даже если нам следует, то есть мы попросту обязаны осудить столь отвратительные способы спасения.
– И ты спрашиваешь себя, что почувствовала бы, если б кто-то в детстве так же спас тебя?
– Когда мы изобличим этого человека, в средствах массовой информации начнется полный бардак. Народный мститель спасает детей! Народ проглотит это не задумываясь. Что серьезно затруднит нашу работу. К тому же… – Я вздохнула, пытаясь сама оценить ситуацию. – Этого Карающего Ангела явно достала система, не способная защитить беспомощных детей, но как может спасти их еще более глубокое погружение в эту самую систему?
– Те, кто переходит к насилию, обычно не в силах предложить нормального решения. Либо после тщетных попыток они пришли к выводу, что такое возмездие – их единственный путь к достижению цели.
– Но что-то побуждает их.
– Что-то побуждает и вас, – напомнил мне отец Брэндон, – и, вероятно, ваши мотивы не сильно отличаются.
– Этого-то я и боюсь.
Он кивнул и хмыкнул, ожидая продолжения моих откровений. И я продолжила:
– Человек, решившийся на такое, может решить и остановиться. Человеку необходимо остановиться и…
– Человек, не способный остановиться, должен быть остановлен. Должно быть, трудно будет остановить его, когда ты осознаешь, в чем расходятся ваши жизненные установки. – Священник задумчиво помедлил. – Агент, вытащивший вас из той лачуги: он причинил вам больше вреда, чем добра?
– Нет, – рефлексивно ответила я, – он спас меня.
– И ты спасаешь других. И ты не виновата, Мерседес, в том, что происходит с ними дальше. Твоя работа требует от тебя очень многого, но не этого. Не бери на себя больше, чем способна вынести.
Видимо, мы достигли конца разговора, давшего мне далеко не легкие темы для размышлений. Поблагодарив отца Брэндона, я встала и смахнула пыль с брюк.