Перевернувшись, я взяла телефон с тумбочки.
– Это Холмс, – сообщила я и приняла вызов. – Что у нас случилось на этот раз?
– Одиннадцатилетний Ноа Хаккен только что зашел в мой полицейский участок, – мрачно доложила она.
– Ранен?
– Весь в синяках с ног до головы, но божится, что никто его не обижал. Мы с ним едем в больницу.
– Я тоже подъеду.
Вызов прервался, но экран погас далеко не сразу.
– В больницу? – спросила Стерлинг, отбрасывая одеяло, чтобы включить свет.
– Да. Прости.
Легкий подзатыльник, несмотря на его легкость, все-таки застал меня врасплох.
– Мерседес Рамирес, не смей извиняться за подобные дела! – требовательно заявила Элиза. – Это не твоя вина.
Я понимала это, конечно, и тем не менее сейчас не могла ответить ей ничем иным, кроме молчания.
– Надо захватить с собой рабочие сумки. Сомневаюсь, что мы успеем заехать сюда перед работой.
В отделении «Скорой помощи» царила уже далеко не такая безумная атмосфера, как два дня назад. Jesucristo. Sólo hace dos dias[47]. Дежурная медсестра сразу узнала меня и направила к одному из боксов. Стерлинг осталась около поста, вознамерившись поговорить с медсестрой, а я резко направилась к занавешенному боксу, намеренно громко топая, чтобы заранее оповестить о моем приближении.
– Это Рамирес, – возвестила я.
Холмс отдернула занавес, и передо мной предстала пара невозмутимых медсестер и сидевший на кровати смущенный и забрызганный кровью мальчик с ручейками слез на испачканном лице. Он сидел в майке и широких мужских трусах типа боксерских, не скрывавших его тощего мускулистого тела, необычного для мальчика его возраста. Хотя Холмс не преувеличила, синяков и кровоподтеков он получил чертовски много, и одна из медсестер обрабатывала его покрасневшую, распухшую лодыжку.
– Меня зовут Мерседес Рамирес, – сообщила я мальчику, и тот, резко вскинув голову, взглянул на меня. – Кто-то называл тебе мое имя?
– Она убила мою маму, – медленно кивнув, ответил он. Его речь звучала неразборчиво, не то чтобы невнятно, скорее заторможенно, возможно, от воздействия какого-то транквилизатора.
– Он пытался сопротивляться, и она довольно сильно ударила его по затылку, – пояснила Холмс, – а в последние дни его одолела аллергия, поэтому мать дала ему таблетку «Бенадрила», чтобы лучше спал. Медикам надо проверить, нет ли сотрясения мозга, но они боятся давать ему обезболивающие, пока он еще находится под сильным воздействием «Бенадрила».
Меня немного испугало, что нам с Холмс теперь приходилось проводить вместе так много времени, и она, похоже, уже научилась отлично понимать мою мимику. Я оперлась на пластиковую спинку в изножье кровати, обвив ее руками так, чтобы мальчик видел их.