– Кушайте, не стесняйтесь, – кивнул Берия, и слово «кушайте» прозвучало у него как «кюшайте».
Сам же подал пример, и только после него Варя решилась взять одну конфету. Откусив от неё, она испытала настоящее блаженство от давно забытого вкуса шоколада, с трудом удерживаясь, чтобы не закрыть глаза и не застонать. Но от пытливого взгляда Берии и это не укрылось, он про себя усмехнулся, а вслух сказал:
– Как вы смотрите на то, чтобы поработать на благо родины за границей?
Варя едва не поперхнулась последним кусочком конфеты, но всё же проглотила его и переспросила чуть дрогнувшим голосом:
– За границей? В Германии? Я знаю немецкий не так хорошо, но…
– Нет, намного дальше. Я хочу услышать ваше принципиальное согласие.
– А-а-а… А что нужно делать?
– Ничего особенного. Изображать верную жену одного человека, который уже не первый год работает на нашу разведку.
– Но я не могу! – Не сдержавшись, снова вскочила Варя, щёки её заалели. – Товарищ Берия, я не могу изображать жену, а вдруг придётся… придётся ложиться в постель?! У меня есть жених, как я после этого буду смотреть ему в глаза?
– Да сядьте вы уже, – поморщился нарком. – Ишь, как её задело… Если родина прикажет, ляжете и в постель, товарищ Мокроусова. Да только изменять никому не придётся, потому что мы вас собираемся направить в Соединённые Штаты к вашему жениху Ефиму Николаевичу Сорокину.
Несколько секунд Варя молчала, переваривая услышанное. А затем неконтролируемая улыбка озарила её лицо.
– Что же вы сразу не сказали, товарищ Берия?..
– Хотел посмотреть на вашу реакцию. Вижу, теперь вы вроде не против?
– Если вы дадите такой приказ, я его конечно же выполню. – Девушка уже не улыбалась, но глаза её лучились счастьем.
– Считайте, вы его получили. Товарищ Сорокин – весьма ценный для нас агент, однако его холостяцкий образ жизни в обществе, где приветствуются семейные ценности, выглядит подозрительно. Вы же с ним, насколько я знаю, собрались жениться после войны, теперь же у вас появилась возможность не откладывать это дело.
Варя попыталась представить, как это – быть мужем и женой, хотя воображала себя в роли жены с того самого дня, когда дала Ефиму своё согласие и когда между ними случилось ЭТО. Но получалось у неё плохо, вернее, она почему-то ставила себя на место своей матери, может, потому, что этот пример большую часть её биографии стоял у неё перед глазами. Ей казалось, что это – жизнь без секса, да и без большой любви, построенная скорее на привычках и взаимном уважении. Но с ней такого не будет! В смысле, уважение, конечно, будет, но вдобавок и то, что ей так понравилось в день его отлёта на Большую землю. И будет ЭТО каждый день!