Он на мгновение отводит взгляд, затем вновь смотрит на меня и улыбается.
– Уже нет. Это… – Колтон останавливается, словно одергивает себя. – Нет смысла строить крошечные модели, которые никогда не увидят океан, если можешь плавать на настоящем корабле чуть ли не каждый день.
Он выключает свет, и я понимаю, что разговор окончен. По крайней мере, в этой комнате.
– Кстати, об океане, – говорит Колтон. – Надо ехать, иначе пропустим салют.
– Хорошо, – соглашаюсь я, хотя еще не готова идти. – Но мне все же нужно переодеться.
Я не выхожу из комнаты. Вместо этого протягиваю руку и кладу ладонь ему на грудь. Мягко. Осторожно.
«Хрупкий», – думаю я.
Но Колтон совсем не выглядит хрупким. Под всем, что разделяет нас, – его футболкой, шрамом под ней, изгибом его сильной груди – я, кажется, почти ощущаю размеренный, ровный стук его сердца.
А мое вдруг замирает. Я дрожу. На секунду теряю равновесие и делаю шаг ближе к Колтону. Мы стоим в дверном проеме пару долгих мгновений. Он опускает взгляд на мою ладонь, которая лежит на его груди. Мне хочется, чтобы все это длилось вечно, но я убираю руку, а затем ступаю за ним в коридор и оставляю позади кораблики, ощущение близости и слаженный ритм наших сердец.
Там, где нет солнца, свет преломлен; А где нет моря, там бушуют волны Сердечных вод.
Томас Дилан
ПОНАЧАЛУ МНЕ КАЖЕТСЯ, что красноватый цвет воды – это игра света. Мы спускаем байдарку, когда последние лучи солнца скрываются за горизонтом, а небо приобретает темно-оранжевый оттенок и постепенно синеет. Здесь безветренно и тепло, а океан так спокоен, что больше напоминает озеро.
– Класс, – шепчу я и помогаю Колтону столкнуть лодку на мелководье. – Сегодня здесь так хорошо.
Колтон устремляет взгляд на горизонт.
– Мог бы вечно этим любоваться.
– И я.
Хочу, чтобы так было всегда. Хочу утопать ступнями в песке, стоя в мягкой прохладной воде… рядом с тобой.
– Готова? – спрашивает Колтон. Он удерживает байдарку, чтобы я села.
Забираюсь внутрь, он следует за мной. Мы опускаем весла в темную воду и легко гребем по небольшим волнам. Я наблюдаю за тем, как лопасти разрезают поверхность воды и оставляют за собой небольшие ржавые разводы.
– Почему вода так выглядит? – спрашиваю я и оборачиваюсь.
– Это красный прилив, – отвечает Колтон.
– Красный прилив? – Я снова смотрю на океан. Мне не нравится, как звучит эта фраза. Особенно после того, как я согласилась грести в темноте от нашей маленькой пещерки до пирса, чтобы полюбоваться салютом. Смотрю на Колтона. – Боюсь спросить, что это.
– В этом нет ничего страшного, – успокаивает он меня. – Просто водоросли внезапно расцветают. Восхитительное зрелище.