Не было надобности спрашивать, чего хочет отец. Его заказ всегда был одинаковым – пралине со сливками и ромовым изюмом. Себе я выбрала мороженое с кокосовым и малиновым наполнителем в вафельном рожке. То же самое я заказывала, когда была здесь в последний раз. Расплатившись, я попробовала открыть дверь ногой, так как руки у меня были заняты стаканчиком и рожком. Я уже собиралась откусить от своего рожка, как вдруг услышала:
– Подожди, все понял.
Кто-то открыл и придержал для меня дверь, и обернувшись, я увидела зеленые глаза Генри Кроссби.
Меня не удивила очередная неожиданная встреча – к этому времени я уже успела к ним привыкнуть. Гораздо удивительнее было бы, если бы мы не встретились. Я улыбнулась и, прежде чем успела остановить себя, уже цитировала фразу из фильма, не раз слышанную от отца: «Из всех таверн мира ты выбрал мою». Генри нахмурился: стало ясно, что он меня не понимает. Да я и сама едва ли понимала себя.
– Извини, – торопливо объяснила я, – это цитата из фильма. И, наверно, надо было мне сказать не «таверна», а «кафе-мороженое»… – Я замялась и замолчала, не зная в точности, что такое вообще «таверна». И зачем надо было что-то говорить?
– Все нормально, – сказал Генри. – Я понял, что ты имела в виду. – Его темные волосы торчали сзади хохолком, он был в выцветшей голубой футболке, которая казалась до того мягкой, что я испытала внезапное желание дотянуться и помять хлопковую ткань между пальцами. Этого я, разумеется, не сделала и, чтобы избавиться от такого искушения, отступила на шаг назад.
– Итак… – продолжила я, стремясь заполнить неловкую паузу, но вышло плоховато. – Мороженое, а? – Едва проговорив это, я почувствовала, как щеки у меня заалели. Я посмотрела в сторону нашей машины, надеясь, что отец уже сделал покупки в «Хенсонз» и я смогу воспользоваться этим предлогом, чтобы уйти.
– Не рассказывай, – Генри указал на мой стремительно таявший рожок. – Малиновое с кокосом? По-прежнему?
Я уставилась на него.
– Не могу поверить, что ты и это помнишь.
– Слон, – сказал он. – Я же тебе говорил.
– Ай, – я почувствовала, как первая холодная капля упала мне на пальцы, сжимавшие рожок. Мороженое таяло быстро, и, поскольку в другой руке я держала отцовский стаканчик, то не могла ничего сделать, чтобы это остановить. Мне неловко было лизнуть рожок при Генри, учитывая, что у него мороженого не было. – Итак, – продолжила я, не обращая внимания на вторую и третью капли, – как это началось? Кто первый подумал, что слоны годятся для запоминания всякой всячины?
– Не знаю, – улыбнулся Генри, пожав плечами. – А кто решил, что совы мудрые?