Об этом много написано, и не стану сейчас повторяться. Один из главных исследователей номенклатуры, югославский политик Джилас писал, что Маркс скончался в Лондоне как нищий эмигрант, но ценимый философ, Ленин умер предводителем революционеров, а Сталин — божком. Новые божки повели себя совсем не по-божески, но подтвердили ленинский тезис о том, что госаппарат складывается как система господства одного класса над другим. Только так.
Эти заметки написаны вовсе не с той целью, чтобы в тысячный раз пожурить вечных хозяев жизни — ее прожорливые элиты, которые как бы сами выползают наверх из всех норок и хозяйничают, словно мыши на кухне, где нет кота.
То, что многие сегодня зовут революцией, произошло в нашей стране так же директивно, как множество других изменений — от директивно установленного в Древней Руси христианства до директивного воссоединения в Переяславе, до директивного развала империи на полтора десятка новорожденных держав. Мы вроде бы движемся по направлению к постиндустриальному обществу — это единственное направление, совпадающее с мировыми тенденциями прогресса. Но у нас при этом не осуществляется ни китайский вариант целенаправленных начальственных реформ сверху, ни волна осмысленных преобразований снизу — как в странах Восточной Европы. Будто бы восстал Ильич с мавзолейного ложа и еще раз взмахнул ручонкой: «Мы пойдем другим путем!» Пошли. А каким?
Описаны три проверенных способа смены правящих элит. Первый мы усвоили лучше всего — это большевистская ломка с беспредельным насилием. Есть еще реформистский метод — им воспользовался Петр I, вводя свою Табель о рангах. Можно еще покупать лояльность чиновников деньгами и льготами — так делают в Азии, некоторых странах Латинской Америки и, частично, у нас.
Элиты формируются медленно и умирают с обществами, в которых созрели. Как элита разрушенной империи пыталась приспособиться к жизни в новом обществе и вымирала в нем, так и сейчас прежняя номенклатура освобождается от партийного имиджа, частично вымирая, а частью трансформируясь в новую элиту. Среди нынешних управленцев — до 70 процентов тех, кто работал в старых властных структурах, и они всячески демонстрируют свою способность перемениться. Недавняя номенклатура была однопартийной, нынешняя — плюралистична и многопартийна, ну и что?
Павло Загребельный разводит руками: «Учора нам втовкмачували, що ідеал світлого кохання незмірно вищий і дорожчий за хліб щоденний і поцілунок коханої, сьогодні «зримые черты» замінено ринковим раєм, вільною конкуренцією (замість сталінсько-ленінського «соцсоревнования»), європейсько-атлантичними ідеалами, і знов наш нещасний розум неспроможний позбутися пригнічення».