— Мама Златы? — спросил Христофоров на всякий случай.
* * *
Похожая на печального черного пингвина кофеварка поурчала и выплюнула из утробы вторую порцию. Себе делать не стал: научившись ею пользоваться, свой лимит кофе он выпивал еще с утра.
Христофоров был мрачнее тучи. Визави, знавшая его давнюю кличку от Славыча, осмелела. Скинув с себя тяжесть первых слов, расправила плечи, сняла шубку, под которой обнаружился главный женский аргумент — маленькое черное платье, с какой-то, впрочем, драпировкой сбоку, придававшей ему куртуазности.
— …Поэтому он звонил вам, — продолжила она.
Христофоров поморщился, как от зубной боли. Не острой, а ноющей, когда уже почти привык и делаешь вид, что не замечаешь.
— Откуда вы знаете, что он мне звонил?
Неотвеченный вызов Славыча стерся в телефонном списке, но не исчез из памяти.
— Когда не дозвонился до вас, он набрал меня и сказал, что только вы можете помочь Злате. И еще попросить за него прощения. Вы же не откажете ему в этой просьбе?
Христофоров мотнул головой, не то соглашаясь, не то отгоняя от себя ее слова. Несказанные слова Славыча, которые должен был услышать лично.
— Для вас его смерть стала неожиданностью? — спросил он.
Женщина-щенок сморщилась и кивнула:
— Даже когда он сказал о смерти, я поняла ее как отсроченную смерть… Но зная причины, уважаешь выбор. Он понятен по-человечески. Вот вы не поступили бы так же?
Христофоров промолчал: не ее щенячье дело, сколько раз он прокручивал в голове этот сценарий, но откуда же знать, решишься на него или нет.
— Простите за бестактность, но раз уж ваши семейные вопросы меня коснулись… Как вышло, что Злата росла без отца?
— Он отказался от нее еще до рождения, я не стала настаивать. Конечно, он был женат, но говорил про себя: я — человек широких взглядов и твердого характера. На отношения с женщинами его взгляды были не просто широкие, а прямо-таки резиновые. Однажды признался, что гуляет не от жены, а из-за жены, которая к нему равнодушна. Он был несчастным человеком и делал все, чтобы казаться счастливым. На быть счастливым его не хватало, поэтому — казаться.
Она сделала маленький глоток кофе и поставила чашку обратно.
— Позвонил спустя много лет, когда отболело. До того ребенком не интересовался, а тут вдруг попросил познакомить. Я не хотела, он настоял. С годами его одиночество только усилилось. Он всю жизнь уверял себя, что ему никто не нужен, прикрывая то, что в последнее время стало совершенно очевидным: никому не нужен он сам. Даже дочери. Такой реакции Златы я не ожидала. Чем больше он пытался расположить ее к себе, тем ниже она его ставила. Понимала, что он пытается искупить вину, откупиться: чем дороже подарки — тем больше вина. Тысячи детей живут без отцов, да и каждый имеет право на ошибку, когда признает ее. Но она ему этого права не оставила.