Они с Бабуль слитно молчали, шли по Комсомольской, бывшей Дубовой, к набережной.
— Ты не удивляешься, — констатировала Геля. — Думаешь, я сочинила все?
— Как ты могла такое сочинить? Давай-ка зайдем в храм, пока чудеса не кончились.
— Ты думаешь, это чудеса? — переспросила Геля.
— А что я, по-твоему, должна думать?
Геля не ответила. Они дошли до Покровской церкви, и Геля наотрез отказалась заходить внутрь, потому что у нее не было с собой платка на голову. Порядки здешние она от Бабуль знала.
— Ты иди, — сказала она. — Я здесь побуду.
Бабуль перекрестилась и вошла. Посреди двора стоял Аркаша в дедовом пиджаке.
— Мелифлютика все, — сказал Аркаша. — Там, — показал он вовне, за ограду.
— Я в курсе, — сказала Геля солидно.
Поискала, где присесть. В глубине церковного двора, под обширным дубом, стояли уютные лавочки. Геля поместилась рядом с бабушкой, держащей на коленях сумку.
— А как Его мытарили! — воскликнула бабушка, словно продолжая речь электромеханика Зайцева. — Как мытарили!
Геля постановила, что речь снова о владыке, дравшемся книгой, и прислушалась.
— У них в плетки кожаные были шарики свинцовые вшиты, — поведала бабушка. — Так они с каждого ребрышка Ему кожу сняли.
Нет, передумала Геля. Наверное, она о своем сыне рассказывает. Но кто же его так мучил? Фашисты?
— А Он, сердешный, застонет тихонечко и смотрит на них ласково. От Его взгляда они с ума потом рехнулись.
— Вы про кого? — наконец поинтересовалась Геля.
— Про Христа, Спасителя нашего, — громкозвучно объявил подошедший Аркаша. — Остальное — мелифлютика!
Старушка порылась в сумке и достала два заскорузлых пряника с облезшей глазурью. Протянула Аркаше и Геле, поклонилась и пошла. Через дыру в сумке закапали монеты — только не в снег, а на подметенную церковную дорожку. Гелю ударило в сердце прозрачным ножом. Она бросилась подбирать денежки, низко наклоняясь за каждой и выпрямляясь, чтобы не потерять старушку из виду. Самой страшной для нее была бы сейчас эта потеря. Старушка шла ровно и неспешно, но догнать ее почему-то стоило изрядных усилий.
— Возьмите, у вас упало, — сказала запыхавшаяся Геля.
— Спаси Христос, деточка, — пробормотала старушка. — Совсем сумка-то прохудилась. Спаси Христос!
Геля остолбенела и долго рассматривала свои руки, как будто к ним могли прилипнуть монетки. Из храма вышла Бабуль — юная, в форменном платье, белоснежном переднике, шляпке и пелеринке — вместе с похожей на нее, только более кудрявой и веселой барышней.
— Познакомься, это Геля, моя подруга, — как ни в чем не бывало сказала Бабуль. — Мы собираемся к Конраду поесть мороженого. А потом в летний сад слушать духовой оркестр. Хочешь с нами?