— Ко? — озадаченно повторила Геля.
— Ну да. Компания. А они, видно, решили к пятидесятилетию Октября отличиться. Но ничего нового придумать не смогли. Взяли хорошо забытое старое. Но не всеми забытое.
— Давай я это оставлю тебе, — предложила Геля. — А Тусе еще куплю. Двадцать две копейки стоит. Это же не дорого.
— Не надо, — отказалась Бабуль. — Я тот вкус помню. И сравнивать не хочу.
Геля пожала плечами и поехала. По дороге подсчитывала, какие вкусы помнит она. Получилось немного. «Айвинское» варенье непобедимо занимало первую строчку. Вторую — редкостные консервы «Сайра». И, конечно, торт «Наполеон», который Бабуль пекла на мамин день рождения. При этом Геля разумела, что Бабуль имела в виду совсем иное, но сайры, если бы позволили, съела бы целую банку. Нет, две!
Туся — боком к искривленному окну — распускала что-то вязаное. Пальцы у нее были заклеены лейкопластырем, давним, не очень чистым.
— Кофточку вот перевязываю. В третий раз уже, — сказала Туся, не здороваясь.
Насыщенно помолчали.
— Ты, говорят, читаешь много? — оторвалась Туся от сматывания клубка. — Знаешь такого писателя — Экзюкери?
— Де Сент-Экзюпери, — поправила Геля, Делать это было ей против души, но аристократическая фамилия автора «Маленького принца» казалась ей неприкосновенной. Вообще-то она уже усвоила, что не только ошибаться в произношении, но и не знать чего-то — не позорно.
— Дуся все хотела его почитать. Мы по радио постановку слушали, — сказала Туся.
— Я вам принесу, — пообещала Геля, понимая, что обещанием вынуждает себя прийти сюда снова. — У меня журнал есть.
О том, что журнал, тот же, где «Мастер и Маргарита», преступно заныкан, Геля, естественно, умолчала. Книги она в разряд воровства не вносила.
— Давай! — безжизненное лицо Туси ненадолго воспряло. — Хочешь, я тебе поиграю? — Туся отложила пряжу. — Я после Дуси за инструмент не садилась, но вдруг захотелось. Благодаря тебе.
Единственное, чего Геля хотела, это поскорее сбежать от безысходного отчаяния, которое сочилось из каждой щели покатого дома. Но подлости отказать у нее не нашлось.
— Вам не больно будет? — на всякий случай спросила Геля.
Туся вытянула растопыренные пальцы и словно впервые их оглядела.
— Это я окно взялась мыть. Разбила, порезалась. Мне надо чем-то себя занимать, понимаешь?
Туся вдвинула Гелю к стене за роялем и уселась на стоявший без малого в коридорчике табурет. Довольно долго разминала суставы рук, задумывалась, откидывалась на табурете и снова ложилась грудью на крышку. Геля истомленно ждала. Наконец крышка была откинута, а руки положены на клавиатуру.