— Ты понимаешь? — спросил Сильвер осипло.
Геля вышла из машины, хлопнув дверцей громче, чем нужно. Он тоже вылез и пошел за ней, но скоро вернулся, видимо, боясь оставить колесную базу без присмотра. На шоссе неподалеку было тихо, но светло. Геля шла неспешно и почти бесстрашно. За спиной взревел четыреста восьмой мотор. Сильвер догнал ее и остановился.
— Садись, — сказал он. — Не дури. Я за тебя отвечаю.
Геля села, и они поехали обратно, некоторое время по-прежнему «в кому-то снившемся пейзаже», потом через тот же светофор, мигавший теперь желтым куриным глазом. Остановились на том же углу. Сильвер снова взял ее руку, но робко и прижал к губам.
— Эх ты, малолетка! — сказал с горечью. — Иди вперед. Там небось охрана уже выставлена.
Мама ждала за дверью. Пощечины Геля не ощутила, но по замаху поняла, что в замысле была именно она.
— Я гуляла, — неизвестно зачем сказала Геля.
— Сволочь! — крикнула мама беззвучно. — Бабуль с давлением. Костя пошел тебя искать.
Геля выскочила задним ходом и успела припереть вторую дверь первой, уличной. Прием был отработан на Люле, когда от него надо было удрать за обрезками кожи к глухонемым. Первая дверь под углом клинила вторую, так что снять ловушку удавалось лишь снаружи. Мама рвалась и билась, но шуметь сверх меры опасалась.
Между крыльцом и Гуниными окнами стояли друг против друга Сильвер и Костя, и Геле бросилось в глаза, что горбун совсем ненамного ниже колченогого. Выкаченная грудь Кости упиралась в ребра Сильвера, а длинные руки обхватили его, будто бы в братском объятии.
— Ты козлина, — дрожащим тенором говорил Костя, понемногу стискивая объятия. — Я тебя убью, козлина! Ты знаешь, сколько ей лет?
Геля подбежала и принялась оттаскивать Костю, но он упирался в землю расставленными ногами.
— Он этого не сделал, — повторяла Геля. — Отпусти его.
— Уйди отсюда! — Костя на мгновение отвлекся от противника, и этого хватило Сильверу, чтобы пнуть его в пах подвижной ногой. Но на негнущейся Сильвер не удержался и повалился прямо в Гунино окно, пробив его головой. Гуня изнутри заорала не совсем благим матом:
— Ой! Ой! Караул! Тварьфашистгестаповец!!! — ей наконец подвернулся случай произнести фирменное проклятие полностью.
— Уйди отсюда! — твердил согнувшийся пополам Костя, от чего горб топырил рубаху парусом.
Оставалось несколько спасительных мигов, пока Гуне были видны только ноги, и то плохо. Геля изо всех сил потащила Костю к крыльцу, ухватив за ремень. Костя все не разгибался, и с точки зрения Гели было похоже, будто она волочит мешок картошки. Кое-как втянув аквариумиста на крыльцо, Геля отработанным движением расклинила двери. «На колидоре» они по инерции еще немного поборолись с участием мамы и благополучно втроем втиснулись в кухню. Там стояла Бабуль с пузырьком нашатыря.