У Бодлера, кстати, в те же самые годы тяжёлая мулатка Jeanne Duval повелевала Бодлером.
И в те же годы Фанни Корнфорт, дочь конюха, проститутка (так пишут во всяком случае историки движения братства прерафаэлитов), позировала Данте Габриэлю Россетти для «Леди Лилит» и «Лукреции Борджиа».
Властительные и суровые, такие могли, став мощной стопой на спину в области талии, сломать хребет изнеженному европейскому гению. Бодлер, вспомним, был плешив и нёс на лице признаки вырождения. «Россетти расстался с Фанни в 1877 году, когда ослаб физически и психически», — бесстрастно сообщает источник «Википедии».
Та же история и с символистами, с российскими — тоже. У них женщины повелительны, а мужчины слабы. Сколько рабства у Блока в стихах о Прекрасной Даме, сколько вообще рабского в отношениях мужчины искусства к женщине.
>Благовещение 1850 г.
Рабом Лили Брик был Маяковский, даже Гумилёв держался заискивающе близ Анны Ахматовой.
Мужчины конца XIX века вовсе не были в массе своей подкаблучниками, но гении искусства — были. Отношения Лу Саломе и Ницше тому ещё один веский довод.
Как понять их пресмыкательство, ну хотя бы Бодлера перед Жанной Дюваль, Россетти перед Фанни Корнфорт? Сквозь красоту женщины более всего просвечивает мир нематериальный. Секс, в котором Создателем предусмотрено доминирование мужчины, это насилие над красотой, растоптание красоты. Профанация, следовательно, нематериального мира. Потому гении пятились от женщин, признавая их превосходство. Признание превосходства это и есть пресмыкательство.
Прерафаэлиты, им следовало бы называться антирафаэлиты, так как их бунт был против вылизанных мадонн с резиновыми морщинистыми младенцами. Ко второй половине XIX века этих мадонн накопилось уже в европейской культуре изрядно пошлое количество. Бунт этот подчёркивался полотнами прерафаэлитов, пытавшихся размазать, растоптать стереотипы. Отсюда такие их работы, как юность девы Марии и юность Христа (на этом полотне мальчик Христос изображён у столярного станка Иосифа, среди стружек).
Отбросить церковный лоск и ханжество мадонн с младенцами — вот чего хотели прерафаэлиты, отсюда их любовь к Средневековью. Средневековая женщина стала у прерафаэлитов протестным символом — антимадонна без младенцев.
Эстетизм, эротизм, культ красоты и художественного гения. «Россетти был планетой, вокруг которой мы вращались. Мы копировали даже его манеру разговора».