Они ждали опалы и чуть не казни.
Среди растерявшейся толпы цесаревич быстрыми шагами прошел к телу матери. Труп Екатерины положили на широкую кушетку в ее кабинете. Правая рука свесилась, лицо было спокойно и строго тем величием смерти, которое кладет она на чело избранников.
Павел молча опустился на колени перед этим трупом, еще накануне одушевленным великой волей, потрясавшей миром.
Близ него стояли Безбородко, Зубов, находившийся в полубессознательном состоянии, и прискакавшие следом за Павлом из Гатчины его любимцы Кутайсов и Аракчеев.
Стоя на коленях, низко опустив голову, прильнув губами к холодной руке императрицы, словно застыл в своей скорбной позе юный Александр.
— Ваше величество, — прошептал Безбородко, — надо немедля подписать манифест.
Император вздрогнул и быстро поднялся с колен.
— Да, да, — торопливо ответил он, — пойдемте.
Они вышли в большой приемный кабинет.
Безбородко разложил на столе текст манифеста.
— Не правда ли, граф, — вдруг произнес Павел, — какая по воле Божьей перемена. Ведь это не тот манифест?
И, быстро проглядев манифест, возвещавший его вступление на престол, Павел подписал его.
— Это именно тот манифест, — с едва заметной улыбкой произнес Безбородко, — тот, который нужен для блага Российской Империи.
Павел молча вышел.
В это время прибыл почетный караул от Кавалергардского полка, под командой князя Шастунова.
Император узнал его.
— А, полковник, здравствуй! — громко приветствовал он молодого поручика.
Князь Шастунов вспыхнул от удовольствия и отсалютовал государю шпагой.
Бесконечной вереницей тянулись придворные отдать последний долг праху императрицы.
Утомленный император прошел в библиотеку.
Все случившееся так сильно подействовало на него, что он чувствовал потребность в одиночестве.
Но его одиночество было скоро нарушено.
Тяжелые портьеры раздвинулись, и перед императором появилась стройная фигура шевалье де Сент-Круа.
— В тяжелую для вашего величества минуту я решаюсь предстать пред вами, — начал он с глубоким поклоном, быстро очерчивая в то же время в воздухе правой рукой мистический треугольник.
— Вы! Чего хотите вы? — отрывисто спросил Павел.
— Исполнить обещание, — с достоинством ответил Сент- Круа. — Вот, ваше величество, манифест, а вот завещание.
Страшно побледневший Павел протянул руку. Сент-Круа почтительно подал ему документы.
— Это дань признательности великому рыцарю Кадоша, — низко опуская голову, произнес он.
Император жадно проглядел бумаги.
— Опять! — воскликнул он. — Опять они в ваших руках. Как вы достали их?
— Их достали, — ответил Сент-Круа, — сегодня ночью; мы торопились, боясь за жизнь императрицы… Императрица открыла пропажу рано утром, и это ее так поразило, что она…