Председатель сошел со своего места, подошел к Павлу и, низко склонясь, произнес:
— Верховный князь, займи свое место, — он рукой указал на трон, — и выслушай великую тайну.
Павел стремительно направился к трону. В эту минуту в коридоре послышались шаги.
Шастунов поспешно соскочил с карниза, на котором стоял, и бросился в ту комнату, где был первоначально. Прошло несколько минут, и показался князь Бахтеев. Шастунов сделал вид, что дремал.
— Скучно, князь, а? — спросил Бахтеев. — Вы, кажется, вздремнули?
— Нет, — с улыбкой ответил Шастунов, — я не скучал.
— Ну, тем лучше.
Бахтеев сел рядом с Шастуновым.
— Недолго уже вам томиться, — начал он, — сейчас все кончится.
— Что кончится? — спросил Шастунов.
— Ах, — прервал его Бахтеев, — не будьте очень любопытны, дорогой князь…
— Князь Александр Юрьич, — с достоинством произнес Шастунов, — уже в продолжение трех часов я являюсь игралищем каких-то непонятных тайн. Сперва письмо, потом случайно подслушанный разговор и, наконец, я здесь, в неведомом загадочном доме. Никогда в жизни я не был в положении куклы. Я обещал вам свое содействие, я верю вам, но все же я хочу знать, какую роль играю я во всей этой истории. Мне кажется, я имею право быть любопытным.
Бахтеев серьезно выслушал Шастунова.
— Вы правы, — начал он, — вы должны звать, что вы делаете и чему помогаете. Я верю вашей чести и сейчас посвящу вас в то, что мы предпринимаем, хотя мне кажется, что после того, что вы слышали, вопрос для вас ясен.
Шастунов молчал.
— Дело заключается в том, что великий князь Павел Петрович на днях будет императором.
Шастунов вскочил с места.
— А почем вы это знаете?
— Вы слышали, — спокойно ответил Бахтеев.
— И вы верите этому? — воскликнул Шастунов.
— Я знаю это, — спокойно ответил Бахтеев.
— Если все, что я слышал, если все это… и смерть… и завещание… и манифест — правда, то… то… — растерянно начал Шастунов.
Протяжный звук гонга прервал его слова.
— Тсс!.. Мы еще увидимся, пора, — поспешно произнес Бахтеев, торопливо поднимаясь с места. — Теперь идите в эту дверь, все прямо… ждите на крыльце.
И с этими словами Бахтеев отпер ему одну из дверей, а сам скрылся в другую.
При слабом свете одинокой лампы Шастунов шел все прямо.
Коридор имел несколько поворотов. Князь вошел в просторную комнату. Перед ним были двери. Он толкнул их и очутился на крыльце. Весь двор перед крыльцом был покрыт снегом. У крыльца стояли парные сани.
Шастунов с недоумением глядел вокруг. Он был как во сне. Офицер Кавалергардского полка, почему-то нелюбимого цесаревичем, проникнутый благоговением к императрице, он очутился вдруг в положении заговорщика. Вокруг него что-то происходило, чего он не мог понять.