Вейс но ел два дня.
Как-то инстинктивно он хватался за бутылку, припадал к горлышку и бросал… Золото, везде золото… Оно было свалено в кожаные мешки, в грязные тряпицы, в широкую шляпу.
Двадцать пар глаз следили за каждым движением Вейса.
Тут было только счастье. Слепое, безумное счастье. Оно пришло сразу, с первой ставки, и больше не расставалось с ним.
Каждый раз дрожащие руки сметали в мешок труду золота и каждый раз на этом же месте вырастала новая груда монет и билетов.
Иногда тот или другой из толпы игроков, шатаясь, выходил из-за стола, обшаривая складки рваных лохмотьев. Потом он уходил из палатки, бросался на траву и лежал неподвижно.
А там, в палатке, уже проигрывались золотоносные участки.
Клочки бумаги с безграмотными подписями переходили в руки Вейса.
И в этих измятых клочках бумаги он видел золото, золото, спящее под землей и ждущее его — властелина. Высокий черноволосый мексиканец вынул из-за пояса пачку билетов, бросил на стол и проиграл.
На миг все притихли.
Уже шесть часов длился этот упорный поединок между мексиканцем и Вейсом. Методически и с деланным спокойствием мексиканец доставал золото и билеты, бросал их на стол, и так же спокойно метал карты Вейс и придвигал золото к себе.
Два раза хромой негр приносил мексиканцу деньги в желтом кожаном мешке. Тот, не глядя, бросал золото на стол. Негр ушел и больше не возвращался.
Тогда мексиканец вырвал из книжки листок бумаги и твердым почерком написал несколько слов.
Это была его последняя, — знаменитый золотоносный пласт у речки, легендарный пласт, сделавший своих владельцев крезами.
Мексиканец бросил листок бумаги на стол и шепотом сказал:
— Maximum…
Вокруг стало тихо… Карты ровно ложились на стол.
Вейс, изогнувшись, следил полуослепшими глазами и вдруг захрипел:
— Мое… — и придвинул бумажку к себе.
Минута молчания, как после выстрела.
Потом мексиканец сорвал с себя шляпу и крикнул:
— Мексиканский банк!
И все затихли, потом вдруг сразу радостно завопили:
— Да!.. Да… Мексиканский банк.
Вейс зашатался, как от удара и крикнул:
— Нет! Я не хочу!
Он взглянул на толпу одичавших, безумных людей и что- то прочитал в их глазах.
Тогда он согнулся и снова сел на обрубок.
Маленький итальянец кинулся к столу и, указав на белый листок мексиканца, крикнул:
— Моя ставка!.. — и бросил на стол револьвер.
Итальянец не играл. Он из любопытства зашел в палатку игроков.
Когда мексиканец проиграл участок у реки, блестящие глаза итальянца вспыхнули. Теперь он ясно видел его, этот сказочный пласт… Он не видел ни золота, ни билетов, он видел только белый, измятый листок бумаги.