В поисках совершенства в мире искусства. Творческий путь отца Софрония (Гавриила Брилиот) - страница 77

». К этому нужно добавить, что отец Софроний подчеркивал, как важно, чтобы иконы были красивыми. Как было сказано раньше, на человека влияет то, что его окружает, и, в конечном итоге, он становится похож на окружающие его образы. Именно по этой причине отец Софроний относился с таким большим усердием и вниманием к изображению лика Христа. Особое значение всегда придавалось смирению Христа. У Него должен быть кроткий вид, Его нужно изображать Спасителем мира, а не губителем человечества или супергероем, как Христос Микеланджело в Сикстинской капелле[180]. Подобным образом и Его движения и весь Его облик в целом должны быть мягкими и спокойными. Образ Христа должен быть вдохновляющим и утешающим, особенно в наше трудное время. Строгие и судящие изображения на иконах древних веков не подходят для нашей эпохи.

Христос

Набросок к иконе в Веллинге, ок. 1974 г.

Бумага, пастель, 480 × 320 мм

Хотя отец Софроний чувствовал, что изобразить лик Христа правильно — это недостижимая задача, он не переставал стремиться и искать.

«Когда мы изображаем Христа, Богородицу и святых, мы ищем духовную красоту. Христос выглядел обычно; находясь среди людей, Он мог быть незамеченным. Но Его духовная красота велика. На иконе Богородицы[181]я постарался изобразить Ее духовную красоту. Когда на нее смотришь, она не отталкивает, а привлекает. Икона же Христа[182], напротив, обыкновенная и заурядная. Когда на нее смотришь, молишься меньше[183]. То же самое относится и к иконе Христа в алтаре в маленькой церкви[184]; мы знаем, что это икона, мы знаем, что на ней изображен Христос, и мы Ему молимся, но глаза не останавливаются на Нем. Икона подобна трамплину. Мы не можем выразить эту духовную красоту, единственная наша возможность — сделать это через икону. Мы должны сделать этот трамплин насколько возможно лучше».

Из всего вышесказанного, из того «путешествия», которое мы совершили вместе с отцом Софронием до этого момента, становится ясно, что его жизнь была насыщенной, разнообразной и уникальной. Он не только пережил внешние великие исторические перемены, но также и важные внутренние конфликты и изменения: вначале он проходил обучение в традиционной художественной школе, которая после революции была преобразована в учебное заведение, где преподавали художники-авангардисты; отец Софроний обучался у Василия Кандинского и вскоре понял бесплодность абстрактного искусства. Затем мы оправились с отцом Софронием в Европу, в Париж. Мы наблюдали за его стремительным успехом, за его участием в известных французских художественных салонах. Затем мы видели, как он постепенно отказывался от художественного творчества в поисках абсолютного соединения с Богом, что было плодом многих лет страдания и поиска, начиная с детских лет. Потом наступила кардинальная перемена в жизни отца Софрония, он бросил искусство, отказался от мира и ушел на Афон. Мы теряем его из вида, когда он начинает свой аскетический подвиг, становится монахом, обращается к прп. Силуану за духовным руководством и спустя некоторое время становится священником и отшельником. Затем мы снова видим отца Софрония во Франции, теперь уже иеромонахом, который занимается изданием записей своего старца и постепенно оказывается окруженным небольшой группой людей, стремящихся к монашеству. В связи с этим он переезжает в Англию и основывает свой монастырь. К нашему удивлению, он снова возвращается к живописи, но теперь уже в качестве служения Богу начинает заниматься иконописью. Мы являемся свидетелями того, как весь его жизненный опыт преображается в особый художественный стиль, одновременно иконописный и индивидуальный: его иконы и стенопись — результат долгой и насыщенной жизни. Мы видим, как он не останавливается и продолжает свой поиск, поиск, который он начал на Афоне, а до этого в Париже, поиск, уходящий своими корнями в его молодость и детство. Это — поиск Христа, жажда близкого общения с Ним, и, как следствие, поиск способов изобразить Его лик верным и достойным образом, как в своей внутренней жизни, так и на иконе или настенной росписи.