Где же отец? Дожидаясь его, Фридрих вынул из нагрудного кармана гармонику, которую всюду носил с собой, и сыграл отрывок из Девятой симфонии Бетховена — часть четвертую. В сумерках, да еще когда руки прикрывают лицо, он не привлекал к себе внимания. Просто мальчик на улице играет музыку, исполненную радости. Его даже не смущало, когда прохожие оглядывались, потому что они не глазели на пятно, просто улыбались и кивали, словно Фридрих и гармоника говорили им что-то на всем понятном языке.
Наверное, то же самое происходит, и когда выступают другие? Тут важна музыка, а внешность исполнителя не имеет большого значения? Может, если Фридрих станет по-настоящему хорошим музыкантом, люди не будут обращать внимание на его лицо? И судьи в консерватории тоже? А когда-нибудь, может быть, и слушатели на концерте?
Выразительные звуки гармоники словно добавляли в его мысли света — как будто он смотрел на мир через чистое стекло. Надежда разгоралась в нем крохотной искоркой. Когда мелодия закончилась, Фридрих опустил руку с гармоникой. На душе были тишина и покой.
Какой-то человек дал ему монетку. Сказал:
— Необыкновенно! — и пошел себе дальше.
Фридрих засмеялся. Он же не для денег играл!
— Фридрих!
Он обернулся, увидел приближающегося отца, и радость его поблекла. Еще издали было видно, что отец расстроен.
— Прости, я опоздал, — сказал отец, подойдя ближе. — Разговор с доктором Брауном затянулся.
У Фридриха перехватило горло:
— Что он сказал?
Отец глубоко вздохнул:
— Мы долго беседовали. К сожалению, у него связаны руки. В январе он обязан доложить, что записано в твоей медицинской карте. Но окончательное решение принимает не он, а некий Суд по наследственному здоровью населения. Они рассматривают каждый случай отдельно. Доктор Браун говорит, что твое родимое пятно и эпилепсия подпадают под условия, оговоренные в законе.
— Отец… Это значит?..
Отец провел рукой по волосам:
— Я сказал ему о своих опасениях по поводу операции. И о твоем блестящем будущем, если тебя примут в консерваторию. Доктор Браун знает тебя с самого рождения, знает и о твоем таланте. Он говорит, если тебя примут, можно попросить, чтобы от консерватории направили письмо с просьбой освободить тебя от операции. Как я понял, нацисты делают исключение для «истинных немцев, глубоко преданных Германии и обладающих выдающимися способностями». Возможно, музыкальный талант тебя спасет.
Фридрих ухватился за руку отца, так же как мысленно он ухватился за возможность спастись благодаря музыке. Они медленно двинулись к дому.
— А если я не поступлю, придется идти на операцию?