— Но получается же длиннее?
Черт вступил на скользкую дорожку.
— Ну и что, — сказала Ева, пожимая плечами. — Хорошо же звучит?
— Неплохо, — согласился Варфоломей и проницательно заметил: — Но ты же спрашивала про СОКРАЩЕННОЕ имя.
Ева посмотрела на него долгим ласковым взглядом из серии «ничего-то ты не понимаешь».
— Я пойду делать себе чай. Если надумаешь — кричи.
Не нужно пытаться понять, объяснить и тем более победить женскую логику. Варфоломей усмехнулся и с затаенной нежностью пробормотал себе под нос:
— Человечек.
Ева высунулась из коридора:
— Ты что-то сказал?
— Нет, ничего.
В тот день Варфоломей так и не ушел от Евы.
Они не делали никаких громких заявлений. Никто из них не сказал: «Слушай, а давай попробуем…», или «У нас с тобой отношения», или что-то еще в том же духе.
Они ничего не планировали. Не думали, надолго ли они вместе. Наоборот, оба старательно избегали любых разговоров о будущем. Просто были — и все. Ева и Варфоломей совершенно неожиданно для самих себя оставили одиночество в прошлом.
Постепенно две жизни проникали друг в друга и сливались. Это происходило легко… и на удивление комфортно.
Ева постепенно захватывала территорию. Как признак того, что она рядом, в доме Варфоломея незаметно стали появляться ее вещи. Все началось с зубной щетки. Потом в ящике комода завелась майка. Еще Ева планировала «забыть» свою расческу и, возможно, помаду на зеркале. Не специально, конечно. Исключительно для удобства. Но все-таки было в этом что-то очень древнее, всплывшее из глубин подсознания: в случае внезапного появления соперницы «в пещере» вещи должны свидетельствовать, что место рядом с этим мужчиной уже занято и ловить здесь нечего.
Ева вернулась из театра, где обсуждала новые эскизы костюмов. Вместо того чтобы идти к себе, поднялась на этаж Варфоломея. Кивнула старушке-соседке, которая как раз вкатывала к себе сумку-тележку, доверху набитую продуктами. Бабулька не улыбнулась, а одарила Еву подозрительным взглядом, мол, «ходят тут всякие». Ева невольно густо покраснела и толкнула дверь в квартиру.
Пройдя в комнату, она обнаружила черта за следующим занятием: он сидел на полу, а вокруг лежали прутья, из которых Варфоломей ловко плел что-то вроде маленькой корзинки.
— Ты почему дверь открытой держишь? Не знаю, как в Аду, но в Москве это небезопасно.
Ева поцеловала черта в щеку и потерла кончик его рога.
— Я же знал, что ты придешь, — ответил Варфоломей и тоже поцеловал Еву.
— Что это?
— Ловушка, — последовал лаконичный ответ.
Не зря говорят «злопамятный, как черт». Несмотря на то что Варфоломей продвигался в переводе книги нереально, нечеловечески быстро, он помнил, как бесы стерли результат его труда в первый день.