— Нестыковки, господин секретарь городского суда. — Эстегон выглядел довольным. — Я вынужден забрать это дело под свою юрисдикцию.
— Позвольте, господин наследник. — Секретарь решился возразить. — Преступление произошло в пределе городских стен, значит, подпадает под юрисдикцию городского суда.
— Вот как. — Взгляд наследника изменился и стал холодным и надменным. — Преступление произошло вчера, а сегодня уже смертный приговор. Где результаты расследования, где протоколы допросов? Я вижу здесь халатное отношение к своим обязанностям, если не хуже.
Я с удовольствием отметила, как сжался этот судейский сморчок, и «итальянец» сразу вырос в моих глазах. Как он его грамотно сделал, и получил, что хотел и закон не нарушил.
— Сегодня же представите в мою канцелярию все документы по делу. — Эстегон смотрел на секретаря, как на пустое место. — Этих я забираю с собой.
Губы наследника вытянулись в жесткую, упрямую ухмылку.
— Так и передай судье. — Он многозначительно посмотрел в глаза писаря.
Мы с Роем шагаем пешком, все остальные едут верхами. Два десятка рыцарей клана Изумрудной травы, все в темно-зеленых плащах одинаковых, что для наследника, что для простого рыцаря. Двигаемся молча, спереди отряд, сзади и даже по бокам по рыцарю. Прямо, эскорт президента. Улочка неширокая и теплый бок лошади трется совсем рядом с моей головой, ноздри забивает резкий запах кожи, пота и навоза. В голове полный кавардак чего ждать от этого «итальянца» даже представить не могу. Слева бредет Рой, вид у него неважный, оно и понятно спрашивать тут нечего. Становится совсем тесно, всадник справа жмется в наглую, я недовольно поворачиваюсь, думаю, сейчас скажу пару добрых слов и встречаю смеющиеся карие глаза Эстегона. Вот ведь бестия и как успел поменяться местами, что я даже не заметила.
— Вот что я подумал. — Он наклонился и почти шепчет мне. — Я вроде как вам должен, сбил вас на дороге и уехал не извинившись. Нехорошо. Хочу искупить свою вину.
Я молчок, ни очка врагу, жду продолжения.
— Так вот. — Он придержал коня рвущегося вперед. — Приглашаю вас сегодня на ужин.
У меня от возмущения аж губы побелели. Вот мужики, над человеком смертный приговор висит, а он все туда же. Я собрала всю язвительность, какая у меня еще осталась и выдала ему.
— Предлагаете прощальный ужин перед казнью.
Итальянец весело лыбится.
— Да бросьте, никто вас теперь пальцем не тронет.
— Кроме вас разумеется. — Я не сдаюсь, хотя новость все равно бодрящая.
Он смеется, задорно и так соблазняюще беззаботно, что я чувствую, начинаю оттаивать, и на губах независимо от меня появляется глупая улыбка.