Гартмут устало огляделся.
— Нет, в комнате нет.
— А где? Где они тогда?
— Вон, за окном, — показал Гартмут. — На ветке дерева.
— Что? Что там? — возбужденно проговорил отец, повернувшись к окну.
— Оса.
— Оса? Оса?
— Да, оса.
— Обычная оса?
— Нет. Размером с голубя.
Отец задохнулся и замолчал. Он молчал и смотрел на Гартмута большими глазами.
— А что это. за оса? — наконец, выдавил он.
— Это дух паротита.
— Паротита? Паротита? — беспомощно повторил отец.
— Да. Очень ядовитый.
— А что он там делает? Там, на ветке?
— Ждет.
— Кого ждет?
— Какого-нибудь ребенка. Тогда он сможет проникнуть в него и немного пожить в свое удовольствие.
Тут Гартмут позволил себе немного улыбнуться.
— Ты это шутишь, да? — облегченно спросил отец.
— Нет.
После паузы старший Шоске произнес немного недоверчиво:
— И что, ты можешь ее, эту осу, превратить в гугельхупф?
Гартмут тоскливо поглядел за окно. «Красивая», — подумал он. Узкая, хищная, с острым полосатым брюшком. Только вот большая. Пожалуй, даже с ворону величиной. Он собирался уже ответить отцу, что не собирается никого ни во что превращать, как тварь вдруг заметила его и атаковала. Стремительно сорвавшись с ветки, она сквозь закрытое окно влетела в комнату. Гартмут так и не успел попросить Берлепша научить его защитным заклинаниям.
Старший Шоске видел, как сын вдруг вскинул руки и жалобно закричал, — и в тот же миг у их ног из воздуха возник и тяжело шмякнулся о пол большой шоколадный гугельхупф. Огромный кекс возник прямо из воздуха — и аппетитный запах поплыл по комнате.
Гельмут Шоске обалдело уставился на поразительное явление. Потом наклонился и, не обратив внимания на предостерегающие возгласы Гартмута, взял кекс в руки.
— Это гугельхупф, — произнес он, не веря своим глазам. — Откуда ты его взял?
— Опусти его на пол, папа, — услышал он строгий голос сына. — Опусти сейчас же! Это не гугельхупф.
— А что же это? — выговорил отец с удовольствием, вертя кекс в руках и принюхиваясь.
— Это оса, — закричал Гартмут. — Я изменил ее.
— Сынок, — сказал отец, жмурясь, — я пекарь. И пекарями были и мой отец, и дед, и прадед. У нас в семье, как ты знаешь, это наследственное ремесло. Я носом могу определить настоящий гугельхупф. Так вот, такой гугельхупф не смогу испечь даже я. Это королевское лакомство.
— Сейчас же брось! — высоким срывающимся голосом закричал мальчик, и Гельмут Шоске скорее инстинктивно выпустил гугельхупф из рук. Тот повторно шмякнулся о пол, словно ком влажной слежавшейся земли.
Отец и сын смотрели друг на друга.
— Подожди пять минут, — настойчиво сказал Гартмут. — Он исчезнет. Ты это увидишь.