Не очень вежливо оборвав разговор, он наскоро попрощался и захлопнул за собой дверь своей квартиры. Больше соседа своего он не встречал. Через два месяца он узнал, что Владимир Георгиевич скончался в Петропавловской больнице.
Рабочий день Гартмута начинался рано — уже в половине восьмого за ним заезжал экипаж и отвозил его в Летний дворец принца Ольденбургского на Каменном острове. Здесь Гартмут погружался в опросные листы — уже три месяца по личному распоряжению императрицы в ранее пораженных чумой губерниях работала специальная правительственная комиссия, ведущая масштабные опросы населения с тем, чтобы прояснить происхождение моровых дев, которые регулярно появлялись в тех местах. Первое время ему помогал переводчик — услужливый молодой человек из дипломатического ведомства. Но уже через пару месяцев Гартмут мог работать с документами на русском самостоятельно. Таков был его дар — дар потрясающей языковой вживаемости, и Ольденбургский не мог этот дар не оценить. Гартмут отчитывался перед принцем практически ежедневно. По разрозненным откликам, по сбивчивым свидетельствам Гартмут пытался определить географию появления моровых дев и на основе этих данных установить маршруты, которые они использовали для прибытия в Россию.
Основной маршрут был понятен и так — густонаселенные приволжские губернии были первой целью моровых дев. Спрятаться на борту или в трюме торгового судна, идущего вниз по Волге, для чумного демона проще простого — можно вселиться в крысу или даже в матроса. Сойти на берег тоже небольшая задача — та же пристань в Ветлянке, шумная и запруженная народом, была, как теперь ясно осознавал Гартмут, прекрасно приспособлена для враждебного проникновения. Быстро, в течение нескольких дней, он наметил на карте волжские порты и пристани — главные места высадки моровых дев. Отсюда разбредались они по степям и весям обширного Астраханского края.
Ольденбургский отнесся к этим сведениям с большим воодушевлением, Лукьянов, после ознакомления с полным отчетом, — со спокойным скептицизмом. С назначением на должность советника КОМОЧУМ Гартмут был переведен на работу в ИЭМ, где ему был предоставлен кабинет самого попечителя, и Лукьянов вскоре привык к тому, что в стенах института работает совершенно ненаучная, даже лженаучная личность. Но высочайший попечитель благоволил немцу, а со временем и Лукьянов заинтересовался этим немыслимым экспериментом и стал заставлять себя без смеха выслушивать доклады доктора Шоске. Тот, конечно, нес несусветную чушь про моровых дев и прочих духов, но была в этих диких словах своя кривобокая логика, уживавшаяся с последними открытиями бактериологии.