— Твою ж в раздатку! — ору, пытаясь отвлечь Артемку, а сам, что есть силы, бью его ребром ладони целя в район шеи.
Мой пассажир делает движение головой вперед, мое ребро ладони бьет ему по носу, ломая последний, а мой бок взрывается болью от выстрела в упор. Артемка выронил револьвер и схватился за нос — придурок, терпеть надо! Моя левая рука ныряет в кобуру под правой рукой, которая уже втыкает заднюю передачу. Довернул револьвер и нажал на курок, не глядя на пассажира, одновременно выжимая сцепление и нажимая на газ. Я же продолжаю стрелять, по фигуре пассажира. Камарад рыкнул и, с пробуксовкой, обдав приближающихся грязевым фонтаном из-под колес, рванул назад. Скосил глаза на бывшего приятеля, тот привалился к двери и не подает признаков жизни. Я в него весь барабан всадил и, похоже, ни разу не промахнулся.
— Твою ж в печень, — поморщился я и, левой рукой, зажал простреленный бок.
Это что же за поездочка-то выходит?! Что ни день, так какие-то проблемы, да не простые, а, сцуко, кровяные! Интересно, пуля у меня в боку или навылет прошла? Черт, перед глазами-то уже все плывет. Блин, а калибр у его револьвера здоровый, от такой пули я что-то себя слишком хорошо ощущаю, если так можно сказать. Рука на руле подрагивает, на лбу и спине холодный пот, а еду на инстинктах. Твою ж…! Камуфляжники очухались и палить начали, хорошо, что уже до поворота добрался, что из разряда необъяснимого! По грязи, задним ходом, да в таком-то состоянии! Кстати, а путь-то у меня один, по старой проселочной дороге, назад мне в горушку не подняться ни в жизнь, да и нагонят меня там, на раз, два! Юзом увожу Камарада за поворот и сразу врубаю первую, а потом вторую. Дорога аховая, глубокие колеи с водой, да еще и попадаются поваленные деревца, хорошо хоть, что не толстые, но подпрыгивать и ощущать боль удовольствие то еще. Черт, а джинсы-то от крови промокли, да под жопой мокро, этак я кровушкой-то истеку и копыта откину. Нужно остановиться и хотя бы перебинтовать рану, а то рука уже прилипает. Хм, странное дело. Пот отступил, рука дрожать перестала, а в глазах уже не двоится. Кстати, а почему рука-то прилипла к боку? И тут до моих ноздрей донесся приятный такой аромат. Как же я его раньше-то не унюхал?
— Вот же повезло! — ощупал я простреливающий от боли бок, но не ощущаю липкой кровушки. Поменял на руле руки и уже правой, нырнул в карман куртки. — Твою ж в головку блока! — вытащил на свет разодранную в хлам флягу, в которой находилась чудо настойка иноземная. Именно коньячным ароматом пропахла вся кабина!