Федул отлетел к окну и… Что он та делает мне до одного места, ребенка надо попытаться спасти. Склонился над Дашей и одной рукой нажал на щеки, а в распахнувшийся рот вылил лечебную настойку неизвестного происхождения. Уверенности нет, что делаю правильно, но попытаться обязан, не ради собственной шкуры, а ради ребенка! Зажал рот Даше и, дождался, когда она сделала судорожный глоток. Девочку бьет дрожь и, похоже, сводит мышц. Взял бинт и окунул его в таз, смочил и стал протирать голову ребенка.
— Раздень ее, — процедил папаше, который оклемался от моих ударов и уже передернул затвор на пистолете. — Живо! — прикрикнул я.
Руки у Федула дрожат, он отшвырнул пистолет в сторону и скинул с девочки одеяло. Рубашку разорвал одним движением, а потом посмотрел на меня, ожидая указаний, я же сделал шаг назад и сказал:
— Протри ее тело.
Староста склонился над дочерью, а я сел на пол и прикрыл глаза. Хрипит девочка, дыхание рваное, сколько так сидел не знаю, но вот что-то изменилось. Сначала выровнялось дыхание, потом ушли хрипы. Открыл глаза, а Федул сидит перед кроватью и крестится.
— Накрой ее, не дай бог, простудится, — сказал ему.
Староста посмотрел на меня и… поклонился. После чего укутал Дашу в одеяло и прошептал:
— У нее жар спал, спит.
Я подошел к кровати и улыбнулся, лицо девочки счастливое, она чему-то улыбается во сне, а улыбка светлая и заразительная. Положил ей руку на лоб — прохладный, нет жара.
— Пошли, — кивнул Федулу, — не будем мешать.
Мы вышли, а за порогом стоит Оксана и с тревогой смотрит на старосту.
— Сестра моя, — соизволил староста представить ее, подумал и добавил: — Было у меня два самых близких человека, а теперь стало трое. Кир, прости за все, а мой дом — твой дом!
Черт! Такие слова стоят дорогого.
— Спасибо, — пожал его руку, а больше говорить ничего не стал.
— Пойдем, выпьем, — сказал Федул и тряхнул бородой.
Отказываться не стал, но и напиваться не время, тем не менее, стакан в себя опрокинул, стресс, мать его за ногу! Какое-то время молча закусывали, жуя соленые огурцы, ломая хлеб и овощи, в доме у старосты ничего из существенной еды не оказалось.
— Кир, что ты за настойку Дашке дал?
— Не поверишь, — криво усмехнулся я, — но и сам не знаю. Сперва ее употреблял заместо коньяка, а потом обнаружил лечебные свойства. Она меня, можно сказать, с того света вытащила, — немного приукрасил я, хотя, не заживи на мне так быстро раны, то сейчас бы тут не сидел.
— Много ее у тебя? — как бы невзначай, поинтересовался Федул.
— Увы, — развел руками, — то, что во фляге, только. Но с тобой поделюсь, вдруг девочка не до конца оклемалась, — поспешил заверить я Федула.