– Не пущу! – закричала Регина, увидев, как он пытается надеть кроссовки. – Куда? Приключений искать?
– Мам, – хрюкнул он. – Отойди. Я ненадолго.
Антон был выше нее ростом на две головы, и, когда между ними возникали спорные вопросы, их всегда решал Марк. Теперь Регина метнулась в комнату за отцом, но, вспомнив, в каком тот состоянии, бросилась обратно к двери. Опоздала она ровно на секунду – Антон уже сбегал по лестнице.
– Вернись, я тебе сказала. – Регина выскочила за ним на лестницу.
– Щас, – радостно пообещал он откуда-то с первого этажа.
Регина вернулась на кухню, к своим тарелкам. Машинально водила щеткой и, если бы могла, заплакала бы. Слез давно не осталось. Сколько раз она плакала, когда напивался Марк. Сколько раз он клялся и божился, что это в последний раз, что больше никогда, ни за что… Так что слез не осталось. Осталось лишь отвращение, лишь разбитые вдребезги надежды. И на что были надежды, она уже тоже позабыла: то ли на счастливую семейную жизнь, которой она уже никак не могла себе представить, то ли на то, что ее перестанут поминутно обманывать. «Никому не нужна», – Регина швырнула тарелку на пол, и та разлетелась вдребезги.
Голова раскалывалась от проблем, которые требовали немедленного решения. Через полгода Антону исполнится восемнадцать. В институт он поступать не стал, а значит – армия. Регина в сердцах иногда думала: а может, это и хорошо. Может быть, армия сделает из него человека, сделает то, что не удалось матери? Никакой тебе выпивки, многокилометровые пробежки по утрам, дисциплина… Вот только бегать он так и не научился, куда ему. Да и по телевизору, что ни день, показывают репортажи об ужасах, которые там творятся: дедовщина, побои… Нет, в армию Антону нельзя. Он там пропадет. Но иногда Регине даже хотелось этого: пусть лучше пропадет там, чем здесь, рядом с ней. Иногда просыпалась в ней нематеринская справедливость: а чего ради тащить его за уши по жизни, чего ради она должна терпеть все, что терпит от неблагодарного мальчишки? Что-то все-таки нужно было делать. Дать кому-то на лапу, чтобы не забрали. Да, говорят, в военкомате с этим строго. Тем более Марк и слышать ничего не хотел о таких делах. Он с восторгом вспоминал Тихоокеанский флот, где прослужил три года. А может быть, его положить в психушку? Пусть полежит немного, глядишь, избавится от армии. Вон, Павловы своего олуха именно так и отмазали…
На следующий день Регина сидела у Надежды. Надя была единственным человеком, с которым она могла поговорить по душам. Она слушала не перебивая, понимающе качая головой.