20 октября мы получили радиограмму, содержавшую хорошие новости для капитан-лейтенанта Чеха, но ужасные для всего остального экипажа: нашему старшему механику Фёрстеру было приказано перейти в море на другую подводную лодку. Таким образом, был устранен последний из старших офицеров прежнего экипажа капитан-лейтенанта Лёве. Спустя два дня, сразу же после захода солнца, мы встретились в море с U-514, чтобы осуществить переход. Наше прощание с Фёрстером было вполне трогательным, хотя никто из нас не осмелился выразить ему всю глубину наших чувств в присутствии офицеров Чеха. Через полтора часа U-514 исчезла из виду, унося с собой того, кого капитан-лейтенант Чех считал последним остатком сопротивления своему авторитету на борту лодки. Несколько дней океан штормило, как будто Нептун был недоволен последним поворотом событий.
С уходом Фёрстера Чех и его помощник Тило Боде стали еще больше тиранить нас. Мы в общем-то не были особенно против постоянных практических упражнений; в конце концов, доскональное знание своих обязанностей всегда было лучшей гарантией и залогом выживания на войне. Вскоре мы побили наш собственный рекорд по скорости выполнения упражнений и были искренне горды этим. Но Чех, казалось, никогда не был удовлетворен, он даже не признал наше мастерство. Вместо этого его домогательства только усилились. Теперь недостаточно было быть мастером своих дел, каждый член экипажа должен был справляться с бесконечным потоком других обязанностей, большинство из которых требовалось для того, чтобы человек был «занят работой».
Самая раздражавшая меня обязанность, которую я испытал за это время, было прислуживание офицерам во время приема пищи. Человек со стороны мог подумать, что они обедают в каком-нибудь шикарном ресторане Парижа, глядя на то, как надменно они возвращают еду на камбуз как якобы неудовлетворительную. Ты должен был слушать их постоянные глумливые жалобы, ни словом не возражать и произносить только: «Так точно, герр такой-то». И горе тому моряку, который не стоял все время по стойке «смирно», пока они ели свои блюда! Пару раз мне приходилось ползать в брюхе лодки, очищая трюм, за совершение столь серьезного нарушения. Подобное наказание было особенно неприятным тем, что я, а порой даже наш кок Тони Керн не успевали поесть и ложились спать голодными из-за этих дополнительных обязанностей официантов.
К началу ноября мы прибыли в отведенный нам район патрулирования у побережья Южной Америки. Нам было приказано прочесывать узкий пролив Бока-де-ла-Сьерне между Тринидадом и побережьем Венесуэлы, концентрируя наши усилия на любых танкерах, везущих нефть из устья реки Ориноко. Вспоминая мощнейшие взрывы и пожары, произошедшие в результате нашей предыдущей атаки на танкер, мы надеялись устроить отличный фейерверк для местных крестьян, живущих, как мы заметили, вдоль побережья.