Я думал, что полковник снова идет в клуб, но, к моему удивлению, он свернул на Оксфорд-стрит, шел по ней некоторое время, потом принял к северу. Мне было невдомек, почему Моран не взял кэб. Даже так приходилось нажимать, чтобы не потерять его из виду. Когда мы покинули Оксфорд-стрит и прохожих стало меньше, я вынужден был поотстать, чтобы не попасться ему на глаза, и всякий раз спешил в укрытие, когда полковник сворачивал за угол. Местность была незнакомой, но помню, что мы пересекли Уигмор-стрит, после чего я прижался к стене с колотящимся сердцем, поскольку Моран остановился у входа в затемненную арку и оглянулся. Потом он обвел взглядом улицу — та была совершенно безлюдной, — ступил под арку и исчез.
Меня начало трясти. Я не знал, что затевает полковник, но понимал, что все произойдет сейчас или никогда. На лучший шанс не приходилось даже надеяться: паутина улиц безлюдна, как редко бывает в центральной части Лондона, а моя жертва свернула в темную аллею. Я изо всех сил поспешил вперед, задыхаясь, достиг арки и осторожно заглянул за угол — как раз вовремя, чтобы заметить его входящим в дверь, освещенную одиноким газовым фонарем в дальнем конце проулка. Я выждал несколько секунд, после чего воровато двинулся дальше, сжимая рукоятку «галанда» влажной от пота рукой.
Подкравшись к подъезду, я остановился. Дверь была открыта. Я прислушался и уловил поскрипывание ступенек: шаг-шаг-шаг, пауза, еще шаг. Колебаться было некогда: кто поручится, что и возвращаться он станет тем же путем, а если предстоит подниматься, то надо успеть, пока его собственные шаги заглушат мои. Допив для храбрости остатки бренди, я нырнул в дверной проем. Рассеянный свет падал на подножье лестницы, дальше я стал взбираться в полной темноте, держа в одной руке пистолет, другой нащупывая расшатанные перила.
Странная вещь, но каким бы отчаянным трусом ты ни был — а я могу многим дать сто очков вперед — стоит тебе двинуться вперед, своего рода контролируемая паника сама начинает направлять ноги. Я прокрался по ступенькам, как пожилое привидение, стараясь сдерживать сиплое дыхание, готовое разорвать грудь, и скорчился на первой площадке. До моего слуха донеслись его шаги, которые вдруг резко смолкли, как будто Моран вошел в комнату. Повисла тишина.
Это было хуже всего. Где-то наверху не просто самый опасный человек из всех, кого мне доводилось встречать, но первоклассный шикари, ночной хищник, опытный и умелый охотник, способный уловить шорох растущей травы. Я ощутил, как к горлу подкатывает ком. Но я все-таки вооружен, а он, быть может, нет, и мои навыки ночных операций тоже чего-то стоили в свое время. Шум будет одинаковым, пойди я вверх или вниз; я подумал о Селине и стал подниматься, делая осторожнейшие шаги, пока голова моя не поравнялась с верхней площадкой. Я стал смотреть поверх последней ступеньки — так далеко Флэши еще ни разу не заходил, ей-богу.