Как мне сказали, это был беспрецедентный случай для иностранца, да еще неродовитого при том. Стоит ли сомневаться что я, с едва не выпрыгнувшим из груди, как следует признаться, сердцем, принял предложение. И вот я вальсирую при свете канделябров в Старой Вене, на глазах у всей аристократии Австрийской империи, под звуки оркестра с самим Штраусом в качестве дирижера, и партнершей моей является волшебная темноволосая красавица, бросившая всю Европу к своим ножкам. И ведь ухитряюсь не оттоптать ни одну из них! Затем я отвел даму к Францу-Иосифу, удостоившись в ответ его вежливого кивка и ее ослепительной улыбки.
Да, я спал с императрицей Китая и Мадагаскарским Ее Величеством, не говоря уж о принцессе апачей и — почти уверен — с индийской рани. Но это только мое дело, о нем можно писать, но не рассказывать. Зато я открыто могу похвастать внукам, что танцевал с Королевой Сердец. И что она, разумеется, танцевала со мной.
Рождество мы отпраздновали в замке Кральты (или ее мужа, я так и не разобрался), высоко в Тирольских горах, а Новый год встретили в роскошном охотничьем домике в крошечной долине, население которой говорило на странной смеси немецкого с шотландским — наследие, как мне сказали, средневековых торговцев, не вернувшихся домой, явно из страха быть арестованными. И замок и усадьба кишели титулованными гостями, прибывшими по приглашению (или, скорее, приказу) Кральты, и мы катались на коньках, санях и тоббоганах[1009], веселились по вечерам и ублажали себя ночами. Получилось нечто вроде Вены в Арктике. Принц всегда держался поблизости, такой же обходительный и гостеприимный, как всегда, и в обязательном сопровождении своих наложниц (среди которых объявилась новая пташка, итальяночка, заменившая — наверняка по распоряжению Кральты — несдержанную на язык блондинку). И все было так здорово, что меня даже тоска взяла.
Не поймите превратно: это не было пресыщение распутством и роскошью, хотя бывают моменты, когда ты так мечтаешь о кружке пива, пироге и хорошем ночном отдыхе. И только частично следует винить то, что мне стало не хватать звуков английской речи, Элспет, британского дождя и всех тех вещей, которыми, благодарение Господу, наша страна так отличается от континента. Нет, просто я потихоньку осознал факт, зудевший где-то в глубине с самого начала: мне здесь отводилась роль еще одной карты в их колоде, еще одного покорного члена причудливой свиты принцессы, еще одного рекрута, если вы понимаете, о чем речь. Я же всегда был вольным ландскнехтом, если можно так выразиться, и вербовался сам и на своих условиях. Мне претила мысль, как венское общество при виде меня будет вскидывать брови и говорить: «Ах, это англичанин — новенький из ее окружения; интересно, сколько он продержится в фаворе?», — и что Кральта, скорее всего, воспринимает меня так же, как ее муж воспринимает своих шлюх... Ну нет, так не пойдет.