, они кажутся ничуть не занимательнее воскресной проповеди на гэльском.
И вот недоразумение с баккара, с шикарной возможностью скандала, бесчестья и всеобщего поливания грязью, обещает стать превосходным развлечением — при условии правильной организации, конечно, что вполне даже реально с Берти на грани ужаса, Ковентри и Уильямсом в качестве советчиков и вашим покорным слугой, готовым помаслить при любой возможности крутые ступеньки. Вы можете заметить, что это весьма убогое занятие для человека, игравшего роль ассистента в великом множестве настоящих катастроф, да и действующие лица мелки по сравнению, но я ухватился за шанс. Как говорится в Великой Книге, есть время мчаться под трубный глас с криком «ха-ха!» и время сидеть в сторонке и глядеть, как другие шлепаются в грязь.
И должен признаться, не все авантюры, слава богу, свершаются по свист пуль и ядер. То, что случилось в сентябре 90-го в Трэнби-Крофт, было отчаянной драмой — пусть на свой, тихий лад — не хуже тех, что мне доводилось переживать, а над порожденной ею загадкой умники двадцать лет ломали головы... Но больше не будут, потому как я в деталях расскажу, как все случилось и почему, и поскольку к тому времени, когда мой отчет станет достоянием публики (если таковое вообще случится), я давно уже сыграю в ящик, можете положиться, что это правда, какой бы невероятной она ни казалась.
Для начала я бы ни за что не поехал в Трэнби-Крофт, если бы не Элспет. Она была закадычной подругой молодой Дейзи Брук — девчонки вдвое ее моложе, являвшейся одной из звезд тогдашнего общества, но обладающей таким же эксцентричным характером. Ну, вы в курсе, что представляет собой Элспет, а Дейзи, известная как Трещотка Брук, являла собой разновидность чокнутого социалиста. Даже сейчас, став графиней Уорик, не меньше, она без конца мелет женскую чушь про рабочих и прочее. Во время Трэнби девица была удивительно красива, богата, как Крез, похотлива, как кролик, и являлась любовницей принца Берти. Сказать честно, я не уверен, не стоит ли считать ее любовью всей его жизни, так как он оставил ради нее Лили Лангтри и хранил столь несвойственную ему верность до тех пор, пока Кеппел не начала вилять перед ним своей гузкой. Должен признать, у принца был вкус насчет голозадых наездниц — я тайком делил с ним Лангтри и воздавал должное милашке Дейзи — а кто не воздавал? Но только не Кеппел, увы — та появилась, когда я уже достиг возраста, который Маколей назвал эпохой куриного бульона и шерстяных носков. Ты начинаешь понимать тогда, каким смешным выглядишь, волочась за куколкой, которая тебе в дочки годится, и ищешь утешения в выпивке, куреве и книгах. Скучно, конечно, зато не так утомительно и накладно.