— Я, бывает, иногда луначу, то есть хожу во сне, а потом не помню. Фиг знает, с чем это связано.
Мои губы расплылись в широкой улыбке, и я поддразнил явно смущенную девушку:
— Подсознание играет с тобой, выпуская на свободу потаенные желания, — зашептал с придыханием.
Вероника снова покраснела, я почувствовал себя отомщенным.
— Мечтай! — заявило противоречивое создание и вновь попыталось исчезнуть. Но я был начеку.
— Сидеть! Больше ничего сказать не хочешь? — Нахалка удивленно изогнула брови, пришлось пояснять: — Мало того что я всю ночь мерз, так теперь еще получил увечья.
— Ну ты и плакса Миртл, — рассмеялась Никуля. — Подумаешь, несколько царапин.
— Ничего себе, — продолжил я наигранно возмущаться. — Это тело и так ущербное, а ты его исполосовать вздумала. И заметь, ни за что ни про что! Смотри вот. — Я указал на несколько красных дорожек на груди.
Она посмотрела, потом задумалась. Молчание затянулось, а мне становилось все неуютнее под ее бесстыдно расфокусированным взглядом, спустившимся намного ниже следов недавней схватки. Вероника поерзала, и я сдался.
— Если ты действительно пришла ко мне не за тем, за чем обычно честные барышни прокрадываются в покои к не менее благородным мужам, то спускайся с небес на землю и не ерзай.
С девушки мгновенно слетела рассеянность. Она скатилась с меня и, к удивлению, пристроилась сбоку. Я-то думал, Ника только и ждет, чтобы сбежать, а тут, получив свободу, она и не подумала слезать с кровати. Все же бесконечно неправильная человечка, пойди ее разбери. Но экспериментировать я поостерегся, ее скачки настроения если не пугали, то заставляли насторожиться уж точно.
— К слову, о твоем ущербном теле, — вкрадчиво заговорила Ника.
Я напрягся, чуя подвох. Не зря она о чем-то долго размышляла, коварная женщина.
— Ты так и не извинилась, между прочим, — попытался я сбить ее с мысли.
— Извини, — легко отмахнулась негодница, не испытывая ни капли раскаяния. — Правда не специально, я даже не поняла, где проснулась, была уверена, что ты опять чудишь.
Я хмыкнул.
— Одним скупым «извини» не отделаешься, — продолжил петлять. — Пострадала и моя ранимая душа! Я оскорблен, скомпрометирован и в печали. С тебя кофе в постель, завтрак и нежный покаянный поцелуй.
— А у тебя ничего не ели… — возмущенно фыркнула Ника и резко осеклась. — Сливки, спрашиваю, тебе в кофе положить? — мурлыкая, уточнила она.
Я заинтересованно изучал ее невинные глазки. Не женщина, а химера в обличье нимфы! И что эта бестия задумала?
— Положить, пожалуй. И поцелуй.
— Я подумаю, — продолжила она ласкаться и аккуратно провела рукой по животу.