— У тебя где мать-то?
— В командировке.
— Она хоть знает, что ты намерена бросить школу?
— А тебе не все равно? — спросила Дина.
— Да, тебе не все равно? — словно передразнила ее Лариса.
Вот она и вправду как попугай, готова повторять каждую Динкину фразу. И не могло у нас с ней получиться никакого разговора, пока рядом будет эта тонконогая девчонка, которая бродит по комнате, как черная пантера, огрызаясь на любой мой вопрос. Я сказала:
— Надо поговорить наедине.
Черная пантера изогнулась всем телом, замерла в ожидании Ларкиного ответа. И осталась довольна — Лариса сказала:
— А у меня нет от нее секретов.
— Секрет у меня, — сказала я твердо.
Лариса обменялась с Диной взглядом.
— Хорошо. — Она повела меня на кухню.
— Нет. Выйдем совсем.
Мы вышли на лестничную площадку, и я заговорила торопливо:
— Опомнись, Ларка! Кто тебя окружает? И еще — школу бросаешь. Опомнись! Ведь ты…
Она не дослушала:
— Уходи!
— Погоди, Ларка…
— Уходи, — повторила она, и голос ее зазвенел. — Ты мне там вот так! — Она провела ребром ладони по горлу. — А теперь еще сюда? И не твое дело, с кем я и какая она. Уходи.
Вот тебе и общий язык. Моя благородная миссия обрывалась позорным изгнанием. Еще немного — и на истошный Ларисин крик начнут высовываться из соседних дверей головы граждан сопредельных квартир. Не замедлит выскочить и Динка. Вероятнее всего, она уже стоит по ту сторону вклепанной в дверь клеенки и торжествует решительную победу. Но кто сдает свои позиции без последнего боя? Надо иметь хоть какую-нибудь зацепочку, чтобы можно было сюда вернуться. И пока Лариса исступленно кричала, тряся пышными кудрями, в моей голове, как говорится, пронесся вихрь мыслей. Николай Бурков! Вот звено, нас связующее…
— Погоди ты, — сказала я, стараясь унять ее крик своим полушепотом. — Скажи только — тебе очень нравится Бурков?
— Можешь и его забирать с собой! — ответила Лариса, не задумываясь в горячности спора, и вдруг отпрянула от меня. — А ты что? Из-за него?
Мой расчет оказался верным: любопытство вмиг погасило вспышку ее гнева. Я ожидала быстрой реакции, но не думала, что вырву столь откровенное признание: «Забирай и его!» Значит, он ей не нужен? Ну что ж. Пусть думает, что в нем нуждаюсь я.
— Потом, потом, — зашептала я. — Скажу все, только не сейчас, завтра, ладно? Но ты никому не говори — это мой секрет! — Я закрепляла за собой право не только прийти к Ларисе, но и говорить с ней, как с подругой, посвященной в мои сердечные тайны. И когда побежала вниз по лестнице, оставив ее у двери, сама не знала, радоваться или огорчаться, что получилось так…