Жить интересно!
У нас сейчас проводят инспекторскую проверку. Вчера был случай: заступили мы в наряд по кухне, приготовились к обеду, вдруг открывается дверь, входят майоры, полковники и с ними генерал! Старшой наш по кухне, как увидел пышную свиту, побледнел, шепчет: «Ухожу, ухожу, ухожу». Встал и — боком, словно гусь, вытянув шею, сиганул через запасный выход. Я растерялся. И вокруг меня другие тоже. Смотрим друг на друга. Но я взял себя в руки да как гаркну: «Смирно!» И строевым к начальству. Начальство у двери — руки к козырькам. Я иду, а в мозгу мысль сверлит: ляпну что-нибудь не по уставу. Начал во весь голос: «Товарищ генерал!» Ну и дальше что-то насчет того, что происшествий нет, а на обед приготовлено то-то и то-то. Замолчал, но вижу: еще что-то ждут. Сообразил и добавил: «Дежурный по кухне сержант Заморыш!» Генерал улыбнулся: «Это ты — заморыш?» И этак руками вширь показал: «Глядите, как его в армии заморили». Все засмеялись, и я тоже. А сегодня во время учений генерал меня снова приметил. И похвалил. Выставили мне высший балл.
И еще благодарность объявили.
Пишу это не ради похвальбы, а чтобы сказать: обещали мне в связи с этим кратковременный отпуск. Вот съезжу к матери и заверну к вам, к Анне Алексеевне, хоть на денек, а заеду!
Так что, возможно, до скорой встречи!
Сержант Валерий Заморыш».
По идее — Марат Галустян должен лишиться глаза. Так как своего слова не сдержал.
Придумал объяснение: дескать, Ларису не нашел, а потому и к тебе не явился. И не звонил. «Все равно информировать не о чем». Лень было сделать лишний шаг или поднять трубку ближайшего автомата. И заставил бежать поздно вечером к нему еще раз. Не могла усидеть. Попутно заглянула к Ларисе — ее не было.
А когда вернулась домой, налетела на мамино замечание: «Где сегодня все время мотаешься? На месте не посидишь!» Вот и пойми: то — «сиднем сидишь», то — «где мотаешься?».
Только если по совести — да, замоталась. Весь день бегала, и главное — без толку.
И еще вдобавок выставила себя на посмешище. Когда утром я вошла в класс, ко мне подкатилась Сорока-белобока. Оказывается, ни в каком ресторане Нечаева не была, только в кафе, вдвоем с Динкой, и то не долго, потом они пошли в кино. Эту новость принес Бурков.
И Марат сделал мне выговор:
— Ох и паникерша ты, Ольга-джан. Накрутила с нечаевскими дружками: такие-сякие. А они — ребята как ребята.
Это было поразительно: он говорил Ларискиными словами.
— Кто тебе сказал?
— Бурков. Он же их знает.
Опять Бурков. «Фигаро здесь, Фигаро там». Я немедля подлетела к нему.