Только и это не самое главное — стихи, рецензии…
Вот почему в классе не так?
Учителя, конечно, как прежде, ставят меня в пример — и по учебе, и вообще. А ребята… Для них, видите ли, какой-то новенький Бурков куда лучше! Герой! А Лариса Нечаева? С незапамятных времен учится шаляй-валяй. Но он-то задружил не с кем-нибудь, а именно с ней. Что же опять получается? Будь ты хоть семи пядей во лбу, а счастье проходит мимо тебя?..
У входа в музей уже собрались наши ребята, окружая Анну Алексеевну. Конечно, галдели. А она, весело смеясь, что-то говорила Марату Галустяну.
Аннушка пришла к нам три года назад, когда сама еще казалась совсем девочкой. Только прическа у нее и тогда была теперешняя, вполне «взрослая» — тяжелый пучок темных волос, на затылке. За три года на наших глазах в ее жизни произошли огромные перемены — появился Олег Иванович, была их свадьба, родилась Светланка. Но с нами Анна Алексеевна все такая же: требовательная, как учительница, и откровенная, как подруга. За эту ее откровенность и душевность мы платим тем же — дома того не скажешь, чем с ней делишься. Да и к Олегу Ивановичу мы привыкли — если собираем Олимп у них на квартире, он всегда участвует в наших спорах и часто ходит вместе с нами в кино и в музей. А со Светланой мы водимся чуть не с первого дня ее рождения. Вот и сейчас девочки забавляли ее. Только сегодня она не в духе — куксится, хнычет. Анна Алексеевна отвлеклась от разговора с Маратом.
— Устала, дочка?
— К тебе хочу, — потянулась та и, перебравшись с отцовских рук, уткнулась в мамино плечо.
— Опять нездоровится ей, — встревоженно сказала Анна Алексеевна, щупая девочке лоб. — Может, вернетесь домой?
— Пожалуй, — согласился Олег Иванович. Он — ученый, кандидат наук, селекционер, выращивает пшеницу. А похож на артиста Тихонова.
— Не хочу домой! — замотала Светлана кудряшками. — Хочу картинки смотреть.
— Картины будешь смотреть в другой раз. Сейчас пойдешь с папой.
— С тобой хочу!
— Анна Алексеевна, вы и правда идите, — сказал Марат. — Мы одни можем.
— Да, да, — поддержали мы комсорга. — Идите.
— Но мне надо, — ответила Анна Алексеевна. — И Светлана у нас уже не маленькая, должна понять: маме надо!
Когда Олег Иванович ушел с девочкой, Анна Алексеевна заметила:
— Вот что, друзья дорогие, прошу вас — не портить мне дочь своей жалостливостью.
— Так ведь ей нездоровится, сами сказали.
— Не настолько, чтобы потакать капризам. Поблажки только расслабляют волю.
— А вы всегда педагог! — засмеялся Марат.
Девочки начали высказывать предположение — не простудилась ли маленькая, но Анна Алексеевна сказала, что Светлана недомогает уже несколько дней: ей то лучше, то хуже, врачи не могут ничего определить, назначили консилиум.