Если прежние речи старой мегеры вызывали у нее раздражение, то сейчас Юля почувствовала себя действительно ужаленной. Сцепив руки под столом в замок, она произнесла:
— Майя Александровна. Если вам хоть немного дороги хорошие отношения со мной — впрочем, почему только со мной? и со Степой тоже, — то я прошу вас — не разговаривать — со мной — в таком тоне.
Пока она говорила, лицо старой дамы становилось все удивленней и удивленней. Затем Майя Александровна отвернулась, нашла официанта и громогласно приказала ему принести еще один мокко. Следующие минуты прошла в молчании. Майя изучающе смотрела на Юлю, потом сказала:
— Пожалуй… я в вас ошиблась. У вас все же есть характер! Это мне нравится.
И мегера улыбнулась.
— Догоню! Догоню! — выкликал Степа, стоя на четвереньках.
Яся взвизгнул и пополз в обход пиона. Передвигался он на четвереньках быстро-быстро, как маленький, но шустрый терьер. Степа замельтешил руками и ногами, создавая видимость бешеной скорости и почти не трогаясь с места.
— Развлекаетесь? — спросил голос из-за забора.
Степа и Яся повернули головы. На край калитки положил кудлатую голову Борис. Боря-маловер, который скинул через файлообменник дизайн приложения и буркнул в телефон: «Даже не хочу знать, доделаешь ты игру или нет, успеешь на конкурс, нет — не хочу знать. Я завязал с этим шапито имени Цукерберга».
— Соловей и сын, чемпионы олимпиад в Сиднее, Мехико, Домске! — восторженно округлил глаза Боря.
Это походило на примирение.
— Присоединяйся, — сказал Степа. — Поучаствуешь, это, в забеге.
Через минуту Борис скакал на четвереньках наперегонки со Степой и младенцем.
— Эй, долго еще? Я вам не орловский рысак.
— Я хочу… чтобы он устал! — отвечал Степа, бегая за Быстрым. — Как увидишь, что он… зевает… или трет глаза… будем спать! Спать укладывать!
— Ф-фу… Я пас. — Борис присел на крыльцо.
— Креативный… класс… выбывает из гонки… остаются супербизоны.
— Мне кажется, бег его только распаляет, — заметил Борис, наблюдая с крыльца за большим и малым бизонами. Помолчав, он добавил: — А я с работы уволился.
— Как? — затормозил Степа.
Яся тоже остановился, поняв, что происходит что-то необычное.
— Как? Так. Пришел и сказал им: я для вас чересчур хорош, — криво усмехнулся Боря. — Нет, на самом деле началось все… с вранья.
— О-о! Чувствую, сейчас будет эпическая поэма. Угу. Пойдем-ка в дом.
Все втроем они переместились в дом, Степа поставил чайник, а Ясе для отвлечения внимания выдал книгу со стихами. Книжку Ярослав любил за толстые картонные страницы, которые было удобно грызть, а еще за смешившую его по неизвестным причинам картинку с белочкой.