— Расскажи мне о тросканцах! — попросил я Тибби, когда мы вышли.
— Они появились в Иорвике при новом короле, — вздохнул мальчик. — Купили дом на берегу реки, стали давать деньги в рост. Многие обрадовались: пятая часть в год – это не слишком много, а деньги ссужали сразу и без поручителей. Потом пошел слух, что тросканцы жульничают. Переправляют цифры в письмах или вписывают другие условия, как нам. Но к ним все равно шли: когда случится беда, деньги найти трудно… — Тибби помолчал. — Мастер Айвен, вы в самом деле думаете, что нас не тронут?
— Побоятся, — ответил я. — Жирный тросканец – трус. Мигом сдулся. А вот слуга у него странный.
— Он немой, — сказал Тибби. — Язык отрезан. Когда на рынке торгуется, мычит и показывает пальцем.
"Идеальный охранник и убийца, — сообразил я. — Дело сделает и не проболтается. Интересно, как он объяснил толстяку, что я в доме? Жестами?"
— Вот что, Тибби! Береженого бог бережет. Держи! — я протянул мальчику пистолеты. — Умеешь стрелять?
— Конечно! — сказал Тибби, хватая оружие.
— Закройтесь на ночь и не открывайте. Днем не отходите далеко. Ночью кто-то один пусть не спит.
— Сделаем! — кивнул Тибби. — А вы, мастер?
— У меня сотня пистолетов, а еще она, — я указал на Мирку. Горностайка довольно тявкнула. — Отобьемся.
— Хорошо! — кивнул мальчик. — Но если не получится, бегите к нам. Мы их вместе!.. — Он шмыгнул носом.
Я засмеялся и потрепал его по вихрастой голове.
* * *
День я провел в хлопотах. Салли не было: я сказал Тибби, чтоб не приходила. Не нужно ей знать, к чему я готовлюсь. В том, что по мою душу придут, сомнений не было. Случай с Иллинн ломал тросканцам бизнес. Узнают о нем люди, и жульничеству конец. Возмутителя спокойствия следовало убрать. Тогда все испугаются, в том числе Илллинн. Дом у нее отожмут, вдову с детьми выбросят на улицу…
Днем я нападения не ждал, поэтому вел себя внешне беспечно. Ходил, посвистывая, по двору, играл с Миркой и вообще, с точки зрения стороннего наблюдателя, валял дурака. А наблюдатель был. Время от времени я чувствовал затылком чужой взгляд. За мной следили, и я даже знал откуда. Забор не позволял заглянуть во двор с улицы, но неподалеку на берегу росли деревья.
Пули я не боялся. Из гладкоствольного ружья попасть в цель на таком расстоянии трудно, к тому же выстрел привлечет внимание. Тросканцы не любят шум: их предыдущие жертвы исчезли бесследно. Однако чувствовал я себя тревожно. Это не открытый бой, где расклад ясен. Меня придут убивать ночью. Хорошо, если немой слуга – с ним я справлюсь. А если наймут убийц? Придется стрелять. А это шум, следствие, которое обрушится на чужака. Неизвестно, чем все завершится.