Проходя мимо магазина «Даудс маркет», замечаю мальчика, с которым вместе училась и который уже давно не мальчик. Он метет улицу.
– Для кого змей?
– Для меня, – отвечаю я, ускоряя шаг. – Просто захотелось запустить.
Он улыбается:
– Что бы там ни говорили, Рики, ты нисколько не изменилась.
Остановившись, оборачиваюсь:
– Правда? По-моему, ты единственный, кто так думает. Тебя ведь зовут Кевин, верно?
– Да, – говорит он, обнажая кривые зубы в улыбке. – Я помню, как ты сюда переехала. Мы тогда еще в четвертом классе учились. И ты носила разные носки.
– Хм, – отвечаю я, копаясь в памяти. – А я и забыла, что у меня был такой заскок.
– Всем говорила, что эта твоя фишка.
– Моя изюминка, – уточняю я, вспоминая мамино выражение. К горлу подступают слезы, но я стараюсь удержать улыбку на дрожащих губах. – Рада была с тобой повидаться.
С этими словами я убегаю.
Тридцать лет я пыталась избавиться от детских воспоминаний и не позволю им докучать мне сейчас. Будто бросая мне вызов, у меня перед глазами появляется круглое веселое мамино лицо. Возле нее высится гора выстиранного белья. Под глазами круги (последствие бессонных ночей), голос звучит, как на старой пластинке.
«Может, не будем раскладывать носки по парам, как ты думаешь? Давай ходить в разных. Так гораздо проще, и у нас появится собственная изюминка».
Я приняла мамино предложение и на протяжении трех следующих недель каждый раз улыбалась, когда глядела на свои ноги. Мне казалось, будто у нас с мамой своего рода тайное общество и мы делаем что-то очень смелое. Но однажды она сама заявилась в школу в коротких брюках, из-под которых виднелись один красный и один голубой носок. Обувь тоже была разная: белый кед и коричневый кожаный мокасин. Тогда мне стало не до улыбок.
Заставив себя выбросить из головы непрошеные воспоминания, я шагаю по Гэрризон-роуд. И откуда берутся все эти тревожные картины из прошлого? Дома, в Нью-Йорке, я вспоминаю только счастливые моменты нашей с мамой жизни, и меня это вполне устраивает.
Вот я уже в парке, который смотрит с вершины холма на озеро Гурон. Сегодня здесь тихо и безлюдно, что вполне соответствует моему настроению. Я начинаю распутывать змея, но ветер справляется с этой задачей быстрее меня: веревка, размотавшись, едва не вырывается из моих рук. Змей ползет вверх, то удаляясь от меня, то приближаясь. С трудом удерживаю этого смельчака, который все рвется и рвется в небо, забывая держаться подальше от деревьев. Он напоминает мне парящую душу Кристен. А я? Я трепещущий хвост, чья задача – немножко оттягивать змея назад, чтобы он не уносился слишком далеко.