– Как у тебя дела? – спрашиваю я, принимая шлем из его протянутой руки.
– Не жалуюсь. В прошлом году туристов понаехало много, как никогда. – Он берет мою сумку и прибавляет: – Давненько ты не наведывалась домой.
Разеваю рот, чтобы сказать: «Это место никогда не было моим домом». Но зачем обижать человека?
– Пять лет, – говорю я.
– Шесть, – поправляет Кертис.
Я вопросительно вскидываю голову.
– Ты была здесь в то лето, когда Джимми Претцлафф приезжал в отпуск.
Да, действительно. Шесть лет назад. Тогда в городке устроили что-то вроде парада в честь воина-героя, вернувшегося домой на лето.
– Как Молли? Я слышала, какая беда случилась с ее сыном…
– Держится, – отвечает Кертис, помещая мою сумку в прицеп. – Джимми пытается вырваться из Катара, но армия так просто никого не отпускает. Зато мы все помогаем, кто как может.
– Это хорошо, – говорю я, вспоминая, сколько цветов и карточек с соболезнованиями принесли к гробу моей матери, – ее похороны были совсем не то, что холодная церемония прощания с Кристен. Как долго соседки приходили к нам с запеканками и пирогами, сидели с Кейти и прибирались в нашем доме.
– Льюис Вуиттоун, – читает Кертис, разглядывая мою сумку «Луи Витон» и искажая французское имя то ли просто смеха ради, то ли с издевкой, то ли по невежеству – я понять не могу. – Красивая.
Закрепив мой «Вуиттоун» в прицепе, Кертис садится за руль и выжидающе смотрит на меня.
– Ну? Добро пожаловать на борт! – говорит он с едва заметным намеком на улыбку.
Я подхожу ближе и собираюсь сесть, но куртка сковывает движения. Ощущая на себе взгляд Кертиса, расстегиваю ее. Под ней консервативный темно-синий костюм.
– Черт возьми! Вы только поглядите на Рики Францель! – Я вспыхиваю, чувствуя, что меня осматривают с ног до головы. – Все-то у нее с иголочки, до последней пуговицы застегнуто! Сразу видно – леди из Нью-Йорка. – Кертис качает головой. – А я помню тебя самой сексуальной девчонкой на острове!
Усаживаясь верхом и застегивая шлем, я пытаюсь понять, что это было – комплимент или оскорбление.
Сидя позади Кертиса, я слишком явственно ощущаю мужественный запах его кожаной куртки и тепло его тела, которое соприкасается с моим. Лед под полозьями покрыт слоем слякоти, как торт – слоем глазури. Меня передергивает. А куда девать руки? Наверняка у снегохода есть какие-то поручни, только где они? Кертис делает резкий разворот, и я быстро хватаюсь за то, что нахожу, – его талию.
– Держись крепче, – говорит он, оборачиваясь. – Сейчас будем прыгать.
Я цепляюсь за него изо всех сил и кричу, но он уже нажал на газ, и шум мотора заглушает мой голос. Быстрая езда по льду – это, по сути, аквапланирование. Набирая нужную скорость, водитель снегохода может перескакивать большие трещины и скользить по открывшейся воде. Риск не влезает ни в какие разумные рамки, поэтому в трех штатах такая забава запрещена.