Кертис ускоряется, ведя машину строго прямо. Любое отклонение от курса или малейшее снижение скорости – и мы утонем в полынье. Уткнувшись головой ему в спину, я зажмуриваюсь и сосредоточиваюсь на дыхании. Думаю о Кристен и Энни, о Кейт и маме. Именно сейчас, когда кругом темнота, лед и смерть, я понимаю, что хочу жить.
Кертис останавливает снегоход у Британского причала. Я, одеревеневшая от напряжения, отпускаю его талию. Он выключает двигатель и снимает шлем:
– Доехали с ветерком!
– Это было безумие! Почему ты не сказал, что лед тает?!
Я тоже пытаюсь расстегнуть пряжку у себя под подбородком, но руки трясутся. Кертис, смеясь, наклоняется, чтобы помочь мне, а потом закидывает мою сумку на плечо и с легкостью подростка взбегает на крутой берег.
– Давай руку, – говорит он, стоя на другом конце поваленного ствола.
С его помощью я поднимаюсь по бревну и с дрожью в коленях ступаю на землю острова Макино. Вдыхаю морозную свежесть, чтобы успокоиться.
– Я совсем забыла, как здесь пахнет: не то алмазами, не то воздухом, не то водой – трудно описать.
– Я называю это запахом тишины. К дому твоей сестры поедем на лошади.
Мы шагаем по гравию, пока не выходим на тенистую асфальтобетонную дорогу.
– Не верится, что вы тут до сих пор передвигаетесь таким способом.
Кертис улыбается, помогая мне забраться в двуколку:
– Это лучше, чем выплачивать кредит за машину. – Он щелкает поводьями, и лошадь ритмично трусит по дороге. – Скучала, наверное?
– Ты даже себе не представляешь как.
Ни с того ни с сего мне слышится голос отца: «Бога ради, слезай с креста! Кому-то нужна древесина!» Эти слова из фильма «Приключения Присциллы, королевы пустыни» были его неудачной попыткой снабдить меня новым афоризмом после маминой смерти. Мы сидели перед телевизором в темной гостиной, когда он изрек, указав на меня пальцем: «Вот, Эрика! Как раз про тебя! Ты всегда мнишь себя страдалицей!»
Но черт побери! Я действительно страдала! Я потеряла мать и имела полное право на скорбь. Разве это не свинство – пытаться внушить мне чувство вины?!
Вдруг я ощущаю прикосновение чьей-то руки к моей и замечаю, что Кертис на меня смотрит.
– Все в порядке?
– Да, – отвечаю я, протяжно выдыхая, и высвобождаю руку. – Просто демоны этого острова явились меня встретить. Почему-то здесь я всегда чувствую себя десятилетней девочкой – слабой, беззащитной и злой на весь мир.
– Макино может быть раем, а может быть и чистилищем. Все зависит от времени года, положения солнца, приливов и отливов. Поверь. Никто не знает этого лучше меня, – говорит Кертис и снова переключает внимание на дорогу.