Я вижу простор океанский.
Далекого солнца огонь,
К штурвалу тревоги и странствий
Моя прикоснулась ладонь…
- Моя прикоснулась ладонь… - мечтательно повторила девушка и погладила лоб и висок спящего Мызникова. - Как спутались волосы…
Мызников приоткрыл глаза и тотчас же обратился к Туркину.
- Нет «Северянки»? - но, услышав отрицательный ответ, повернулся к Наде. - А ты меня теперь не пропишешь на бюро? - лукаво спросил он.
- Не смейся, - застенчиво шепнула Надя.- Не будь злопамятен. Я ведь женщина.
- Чего же ты хочешь, о женщина?.. - любовно спросил Мызников.
- Чего?.. - переспросила Надя и засмеялась. - Хочу нравиться. Хочу, чтобы меня любили. Хочу, чтобы мне делали признания.
- «Хочу получать письма от Никишина»… - ревниво поддразнил Мызников.
- Да, и письма от Никишина! Это ведь тоже признания.
- Очень хочешь, чтобы тебя любили?..
- Очень.
- Так, как я тебя?
- Нет! - ответила Надя. - Как я тебя. И даже немножечко больше.
- А война? - напомнил Мызников.
- Ну, что ж война… Я воюю не потому, что это моя профессия. Я воюю потому, что не хочу войны. Потому, что хочу жить спокойно, среди свободных и счастливых людей. Потому, что хочу счастья для себя и для всех, для Родины. Очень хорошо будет после войны! - продолжала Надя. - Мы построим новые города. Новый Минск. Новый Смоленск. Даже Новгород, может, назовем Новый Новгород… Какая радость будет в тот день, когда наступит мир!..
…Все снова напряженно вглядывались в море, скрытое ночной мглой.
- Огонь!.. - воскликнул вдруг Маслюков. - Пишет! Ах, вы, «сигнальщики»!.. Пишет «Северянка»!
Сначала робко, а потом отчетливей замерцал вдали зеленый огонек.
Все поднялись на ноги.
- Счастливого пути, друзья! - крикнул Оге торжествующе. - Передайте спасибо вашей великой стране… Спасибо за все Сталину. Мы будем бороться. И наша родина будет свободной!..
- Спасибо! Все передам… - ответил Мызннков. И обратился к разведчикам: - В шлюпку!.. Грузи фашиста, Туркин. Ты, Надя, поведешь Маслюкова.
- Я бы и сам дошел, - сказал раненый Маслюков.
Но Надя все же помогала ему подняться.
Туркин достал нож, разрезал веревки на ногах пленного. Немец встал, разминаясь.
- Какой у тебя нож? - спросил Оге Туркина. И, сняв с себя нож, предложил: - Возьми, товарищ. Будешь помнить.
- Спасибо, друг, - растроганно сказал Туркин.- Никогда с ним не расстанусь, никогда тебя не забуду. Возьми же мой взамен…
Он взял подарок Оге и отдал рыбаку свой нож. Они крепко пожали друг другу руки.
- А ты, капитан, - сказал Оге, обращаясь к Мызникову, - возьми мою трубку. Это для мужчины большая память о друге.