Полина, между прочим, могла бы и помочь.
— Сестра, блин!
— Бицуху качаешь, Багрянова? — раздаётся женский смех, стоит оказаться в школьных воротах, недалеко от которых находится несколько гаражей, чьи владельцы живут в вон той пятиэтажке и регулярно жалуются в школьную администрации, что из-за бычков школьников двери гаражей уже с трудом открываются, а стены покрыты чёрными пятнами, как следствие тушения сигарет. И сколько бы директор и завучи не отчитывали курильщиков, за последний год, судя по всему, ничего не изменилось.
Бросаю взгляд в сторону и первое что вижу — чёрные, блестящие на солнце, как глянец, волосы Вероники. Рядом свита, что разумеется: рыжеволосая Алина и шатенка — Оля. А вот Полины нет, и это радует.
Алина делает затяжку и продолжает посмеиваться:
— Хреново быть ни кому не нужной лохушкой, да, Багрянова?
— Заткнись. — И это не я сказала, честное слово!
И что не так с этой Вероникой?.. Смотрю на неё хмуро и понять не могу, что в голове у этой девчонки. Сначала сама меня цепляет, потом защищает и даже вину мою на себя взваливает.
— Ты чего, Вероник? Может мне ещё помочь ей? — фыркает Алина, и Оля хихикает в ответ, словно шутку века услыхала.
— Докурила? Пошли, — бросает ей Вероника и, даже не взглянув в мою сторону, цокает каблуками по асфальту.
Вдруг замираю в растерянности, понимая, что рюкзак больше не тянет к земле, а вздёрнут кверху, так что плечи надулись и тянутся к небу. Через секунду шлейки спадают, а я во все глаза смотрю на Яроцкого, который с видом самого беспечного человека на свете перебрасывает мой рюкзак себе через плечо, а второй рукой вытаскивает изо рта сигарету и пускает в меня облако вонючего дыма.
Кашляю. Отхожу назад и кашляю ещё громче. Стопка учебников в руках не выдерживает и рушится на асфальт, роняя один «кирпичик» пирамиды за другим.
Приседаю и принимаюсь собирать полученное у Людмилы Андреевны добро обратно в стопку, которая как назло не хочет держаться прямо. Бросаю косые взгляды на Макса, который бросает окурок в сторону и смотрит на меня сверху вниз так, словно великое одолжение сделал, избавив меня от тяжести на спине.
— Давай сюда, — выравниваюсь, сдуваю с лица прядь волос и протягиваю руку за тем, что принадлежит мне.
Смотрит. Слишком долго и слишком пристально, чтобы нужные и припасённые для него «умные» слова вовремя нашли изо рта выход. Боже, так глупо… А после этого, весь остаток дня посвящу фантазиям о том, как круто можно было поставить этого говнюка на место! Будто время ещё можно вспять повернуть. Нет? Вы так не делаете?