Сразу решился вопрос и с дачей. Комендант, спрятав в карман три сотенные бумажки, немедленно выдал ключ от комнаты и шутливо предупредил:
– Вы только там в своей лабалатории самогон не гоните. А если будете гнать, меня первым зовите. Пробу сниму. Хе-хе…
Лабораторию он пополнил собственным термостатом, муфельной печью, – всем, что требовалось по ходу экспериментов. Теперь он работал не с дачными крысами, а с кроликами и морскими свинками, за которыми раз в неделю ездил на Птичий рынок. Более того, за небольшую мзду служитель институтского анатомического театра позволял ему уносить с собой срезы человеческого мозга. Через год фанатической работы по вечерам и воскресеньям Герман получил первые миллиграммы бетапротеина – вещества, открыть которое Ольштинскому-старшему помешал ночной арест…
Глава четвертая. Рык вожака
Утром обитателей подземной камеры разбудил гул и лязг кухонного элеватора. На фибровом подносе дымился бачок пшенной каши и три куриных окорочка. Это было последнее мясо, которое Еремеев отправил в рот. С этого дня он стал убежденным вегетарианцем.
Сразу же после завтрака вчерашний санитар, по кличке Шарпей, развел их на работы. Первым делом они заглянули в бетонный отсек с красной пятеркой, намалеванной на железной двери. Еремеев легко определил в ней предоперационную. Сама операционная находилась, как видно, за матовой стеклянной перегородкой. Здесь работал кондиционер, и дышалось значительно легче, чем в их камере.
– Посидим пока, – присел Шарпей на кушетку, застланную рыжеватой больничной клеенкой. Они были вдвоем, и Еремеев рискнул завести разговор, который продумал ночью.
– А женщин здесь держат?
– В обслуге, кроме Анастасии, никого нет. Даже повар мужик.
– А не в обслуге?
– Ну, только те, которые как клиентки.
– И часто они попадают?
– Не. Все больше мужчины. Ты поменьше спрашивай вообще-то. Дольше проживешь, – мрачно посоветовал Шарпей и собрал на лбу мясистые складки, из-за которых и получил прозвище. Еремеев достал портсигар, оставив «листик» в кармане, взвесил его на ладони.
– Чистое серебро.
– Дорогая штукенция.
– Хочешь подарю?
– Подари.
– Держи!
– Спасибочки.
– Узнай только одну вещь, и больше ни о чем не буду спрашивать. Пропала у меня подружка – Карина Табуранская. Не проходила она через вашу контору?
Шарпей снова взморщил лоб.
– Вообще-то у шефа живет герла какая-то. А как звать… Узнаю. Спокуха-дункель. Сегодня же скажу.
Открылась стеклянная дверь, и из операционной руки в резиновых перчатках вытолкнули каталку с ничем не накрытым телом. Еремеев с трудом узнал вчерашнего бомжа. У него был трепанирован череп и вскрыта полость живота.