Фельдшер неожиданно осмелел и, покачав головой, сказал:
– Ну, Фролов, и хорошо это так? У девок и молодых баб кровь пить?
– Кто старое помянет… – сказал Фролов. – Теперь всё по-другому будет. Небось, к тебе с дырками на шее больше никого не приводят?.. Я же не хотел, я сам не понимал, что делаю. Мне от Петровых никогда обиды не было! Я же не думал! А сейчас, Игнатьич, я стал думать, я знаю, как надо делать, чтоб людям вреда не было. Вот. А Нинку Петрову я встретил, всё ей объяснил, она меня простила.
– Где встретил? – задал фельдшер не совсем понятный вопрос.
– Там, – показал на окно Фролов, – неважно.
– А что это ты на себя совсем не похож? Ты вон какой был жирный!
– Да я не знаю, оно так само получилось. Я, когда стал ходить, сразу был такой. Ты кровь у меня хотел взять на анализ – давай бери, мне самому интересно.
Фролов сел за стол, положил правую руку на подушечку, но фельдшер как-то не спешил приступать к процедуре. Тогда Иевлева отодвинула его и сказала:
– Не нужно вам – я сама всё сделаю!
Она ловко, с первого раза вошла в вену, осторожно вытянула полный шприц – фельдшер про себя отметил нормальный цвет венозной крови. Иевлева профессиональными движениями распределила кровь по пробиркам, закрыла их пробочками. Фролов, улыбаясь, прижимал ватку со спиртом, и видно было, что вся эта процедура очень его смешит. Он сказал:
– Чтоб у такого, как я, кровь брать, это только в Советской стране может быть. Обычно мы кровь берём, а в Советской стране – и у нас берут. Везде люди боятся, а тут не боятся. И баб таких больше нигде нет. А если у меня болезнь найдётся, будете меня лечить?
– У нас диспансеризация. – пробормотал фельдшер. – У нас всех лечат, я тебе, в случае чего, через неё передам. Ты ко мне сам не приходи, пожалуйста.
– Если что-то захочешь мне передать – скажи Елизавете Петровне, я к ней прихожу иногда, – сообщил Фролов.
Фельдшер был покрыт испариной и находился какое-то время в нерешительности, наконец спросил:
– Фролов, ну как оно там?
– Да я не помню, – ответил Фролов совершенно серьёзно, – я как-то очень быстро тут опять оказался.
– А видел ты… ангелов? – спросил фельдшер.
– Не помню, правда, Игнатьич, не помню, – смущённо признался Фролов.
– А… чертей ты видел? Тебе вроде полагается чертей видеть? – не мог успокоиться фельдшер.
Фролов задумался, видно было, что он пытается что-то вспомнить. Потом он посмотрел на фельдшера также серьёзно и тихо сказал:
– Нет, Игнатьич, чертей я точно не видел.
– А что ты видел?
Фролов опять задумался, потом как-то вскинулся весь и сказал: