— Неправда ли, ваше превосходительство, вы не откажете нам с дочуркой в этой горячей просьбе?
Путилин поднял голову.
— Я нахожусь в очень щекотливом положении, господин Ракитин: вмешиваться официально в это дело мне не только неудобно, но я даже не имею права. У меня нет никаких данных для подобного вмешательства, во-первых, заявление об исчезновении молодого графа должно исходить от отца, а не от частного лица, каким в данном случае являетесь вы, а во-вторых… в Варшаве имеется своя сыскная полиция.
— Значит, вы отказываетесь? — с отчаянием в голосе воскликнул старый барин.
Путилин опять задумался.
— Ну, ладно, хорошо. Я попытаюсь. Ваше дело меня очень заинтересовало.
— Слава богу! Как мне благодарить вас, — рванулся Ракитин к Путилину.
Путилин в Варшаве. В замке старого магната
Всю дорогу до Варшавы мы ехали в отдельном купе первого класса, Путилин не спал.
Он был окружен целым рядом толстых фолиантов.
— «Pater noster! Qui es in Coelum», «Credo in aeternam vitam»…[1] — бормотал великий, благороднейший сыщик.
— Что это, Иван Дмитриевич, никак ты — на старости лет — за изучение латыни принялся? — спросил я в сильном изумлении.
— Спи, спи, доктор! — невозмутимо отвечал он.
Вот и гордая, пышная столица бывшего Польского Королевства. Мы приехали в Варшаву в те достопамятные дни, когда она глухо волновалась.
В роскошном номере Центрального отеля, где мы остановились, Путилин принялся спешно переодеваться.
Он облачился в безукоризненный длинный черный сюртук, надел крупный орден.
— Что значит этот парад, Иван Дмитриевич? — спросил я не без удивления.
— Я еду сейчас с визитом.
Это был настоящий дворец, замок графа Сигизмунда Ржевусского.
Немудрено, что за такими стенами аристократы Речи Посполитой чувствовали себя маленькими царьками.
В великолепной — с белыми колоннами — зале граф Ржевусский заставил очень долго ожидать себя Путилина, пославшего ему свою визитную карточку.
Наконец, послышались шаги, в зал вошел старый магнат. Не подавая руки, слегка лишь наклонив свою полуседую, гордую голову, он холодно спросил:
— Чему обязан видеть у себя пана… пана… Путилина! — Он поднес визитную карточку Путилина к самому своему носу, обидно небрежно вчитываясь в то, что на ней написано.
— Сейчас я буду иметь удовольствие объяснить пану… пану Ржевусскому цель моего визита, — ответил ему в тон «пан» Путилин.
Это простое «пана Ржевусского» вместо «пана-графа», по-видимому, было для старого магната равносильно удару хлыста. Огоньки гнева вспыхнули в его глазах. Голова надменно откинулась назад.
— Я не знаю «пана Ржевусского», я знаю графа Ржевусского, — резко проговорил он с сильным акцентом.