Да майора не сразу дошло, как собирается наказать олигарха беловолосый, а когда дошло, у него едва волосы дыбом не встали. Это что же получается, виновный переживет всю боль и все отчаяние каждого, кто из-за него пострадал?! Да кто такое выдержит?! Он уже понимал, что видит перед собой отнюдь не человека, а нечто, пришедшее то ли из высших сфер, то ли из преисподней.
– Ты сотворил ради себя самого и своих страстей столько, что только для перечисления понадобилось бы полдня. – Голос беловолосого оставался таким же ровным и безразличным, словно его не волновало ничто на свете. – Поэтому приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Заплати болью и ужасом за боль и ужас тех, кому ты причинил зло. И это будет продолжаться, пока ты не начнешь хоть что-то понимать. Пока искренне не раскаешься. Только после этого ты уйдешь на перерождение.
Рука в белой перчатке взметнулась вверх, и тело заоравшего не своим голосом олигарха взлетело в воздух и окуталось разноцветным сиянием, вскоре превратившимся в почти невидимый туманный шар. А беловолосый, потеряв к наказанному всяческий интерес, повернулся и сделал два шага, прежде чем Михаил спросил, очень тихо спросил:
– Кто ты такой?..
Незваный гость обернулся, и майору показалось, что у него вынули душу, положили на ладонь, тщательно рассмотрели до последней мысли и чувства, оценили и вернули на место. А затем беловолосый обронил:
– Я тот, кого никто не ждет… – и исчез.
Пустой подвальный зал, под потолком которого висели восемь туманных шаров диаметром метра два каждый, был пуст, если не считать задумчиво потирающего подбородок человека средних лет с короткой прической ежиком. Он был одет в широкие джинсы с кучей карманов и растянутый свитер. Человек задумчиво рассматривал эти шары и изредка едва слышно ругался.
– Все смотришь, Сергей? – раздался у него из-за спины усталый голос. – Ну и чего насмотрел?
– Сам знаешь, что ничего, Петро, – нехотя отозвался следователь по особо важным делам ГУ Следственного Комитета РФ по Санкт-Петербургу Сергей Иванович Пенкин, поворачиваясь к плотному усатому мужчине в мятом костюме в полоску.
– Не надоело еще меня по-хохляцки звать? – набычился тот.
– Так ты ж у нас хохол, али как? И сало любишь, я знаю.
– Достал уже своими безвкусными шуточками! – скривился Петр Петрович Саенко, старший следователь того же заведения.
– Ты чего такой злой?
– Да шеф стружку снимал. И новую информацию выдал.
– Какую? – оживился Пенкин.
– Разную, но в основном по этому вот. – Саенко показал на туманные шары. – Такое началось не только в Питере, но и в Москве с Екатеринбургом. И там, и там – по трое. Еще два случая в Париже и один в Берлине, но эти хоть нас не касаются. И то хлеб.