Человек может (Киселев) - страница 5

— Это ко мне, — сказал Алексей.

В лифте они поднялись на третий этаж. Алексей вынул из кармана ключ и открыл пухлую, обитую клеенкой дверь. В просторную переднюю, застеленную большим ковром, вышла худощавая пожилая женщина.

— Это ко мне товарищ, мама, — медленно и спокойно сказал Алексей. — Знакомьтесь.

— Марья Андреевна, — сказала женщина, протягивая Павлу руку и словно не замечая его измазанного кровью ватника и разбитого носа.

— Павел. — Он помолчал и добавил: — Сердюк.

— Здесь вы снимите куртку и шапку, — сказал Алексей, почему-то переходя на «вы», — затем умоетесь и будем ужинать.

У Павла в руках по-прежнему торчал пакет с пирожками. Он пытался засунуть его в карман ватника, но один пирожок выпал. Павел про себя чертыхнулся и задвинул его ногой под вешалку. Он оглянулся на Марью Андреевну. Она смотрела в сторону.

— …Здесь — горячая, а здесь — холодная, — сказал Алексей.

Павел крепко намылил руки, затем лицо, смыл мыло ледяной водой и посмотрел на себя в большое зеркало. Оно висело над раковиной умывальника. Выглядел он довольно нелепо. Затек левый глаз, распух нос. В тюрьме кладовщик предложил ему на выбор две гимнастерки — поношенную, так называемую «б. у.», и новую. Он выбрал новую и теперь очень пожалел об этом. Даже на Алексее она не выглядела бы слишком свободной. При попытке застегнуть воротник отлетела пуговица, а рукава кончались чуть ли не у локтей.

В большой — с четырьмя окнами — комнате, куда проводил его Алексей, стены от пола на четверть были обшиты полированным деревом, часть стены занимал плоский буфет. За стеклянными дверцами сверкала посуда. Посреди комнаты — круглый стол и легкие стулья с удивительно тонкими ножками. В одном углу — коричневое пианино, в другом — небольшой, тоже круглый полированный столик, пухлые кресла и пухлый коротенький — на двух человек — диванчик.

В комнате была Марья Андреевна и пожилая седая женщина совершенно невероятной толщины, ростом чуть ли не с Павла.

— Олимпиада Андреевна, — басом назвала она себя, протягивая Павлу сильную и жесткую руку.

— Моя тетя, — сказал Алексей.

— Выпьете водки? — спросила Марья Андреевна, когда они сели за стол.

— Да… Немного… — нерешительно ответил Павел.

— Вот на лимонной цедре, а вот на калгане, — указала Марья Андреевна на два высоких и узких хрустальных графина. — Сейчас я вам налью.

Устраиваясь удобнее у стола, Павел взялся рукой за покрытый скатертью край и вдруг с испугом почувствовал, что стол быстро и легко поворачивается, и увидел, что тарелки сидевшей слева от него Олимпиады Андреевны очутились перед ним.