Я всегда приходил один.
Когда я обогнул дерево, он поднял капюшон и, наконец-то, я увидел его лицо. Это было мое лицо, но только моложе. Оно было ясное и более красивое, поскольку в нем не было страха.
«Тебе не нужен страх», — сказал он тихо, улыбаясь, — «Входи».
Я вошел. И, кажется, что с этого момента меня никогда не существовало. Деревья и небеса были такими же, как и раньше; опавшие под своей тяжестью ветки, пение птиц, свежий запах танцующих на ветру хвойных иголок, мягкий жужжащий звук от земли и ощутимый вкус можжевельника в утреннем воздухе. Все было прежним.
«Подними руки», — произносит голос. Я поднимаю руки, и большое дерево трясется; одинокий лист слетает вниз с верхних ветвей, и слеза течет по моей щеке.
«Теперь говори», — звучит голос. И я говорю.
И на расстоянии за холмами в зеленой долине я слышу мягкий перекат грома, и это звук моего собственного голоса;
Это гром моей капитуляции.