Пилат почти не изменился с прошлого года. Его крепкую коренастую фигуру плотно облегала туника[23]. На правом плече был все тот же серебряный браслет. Пурпурная кайма прокураторской тоги[24] немного поблекла. «Слишком часто стирают», — подумал Афер. Он, как и прежде, не придавал никакого значения своему внешнему виду. У Колумеллы был золотой браслет с небольшими драгоценными камнями, а пурпурная кайма тоги была свежей и яркой.
Читая, Пилат так шевелил губами, будто беззвучно жевал слова. Мощный подбородок со шрамом двигался вверх-вниз.
Прокуратор принадлежал к высшему сословию. Афер знал, что он прошел обычный карьерный путь: служил в храмах, администрации, легионах. Пятьдесят три года назад один из его предков, верховный главнокомандующий самнитов, победил римлян и заставил их подписать Каудиумский договор. Другой Понтий был другом Цицерона[25]. «Старинное семейство воинов и администраторов, — подумал Афер, — которые привыкли утверждать мечом римское влияние и в случае необходимости отстаивать с мечом римское право. В том числе и против евреев». Афер не знал, как бы он повел себя, если бы стал прокуратором. Может быть, он воздержался бы от изображений Тиберия во дворце Ирода, потому что иудеи, вернее фанатичные верующие среди них, не терпят изображений людей вообще. После многодневного противостояния Пилату пришлось убрать их из дворца, и он, должно быть, воспринимал это как поражение, тогда как иудеи считали это победой своего всемогущего бога.
На следующий год прокуратор предпринял меры, к которым Афер относился одобрительно. Чтобы построить водопровод, который должен был наконец обеспечить Иерусалим необходимым количеством чистой питьевой воды, Пилат приказал конфисковать деньги. Те самые серебряные монеты без изображения, которые иудеи со всей ойкумены собирали раз в год и отправляли в храм на религиозные нужды. Последовавшие волнения Пилат потопил в крови. После двух лет строительства водопровод в прошлом году был готов, и, насколько Аферу было известно, жители Иерусалима отнюдь не отказывались пользоваться этой водой.
Но с самого начала отношения между прокуратором и первосвященником Кайафой были натянутыми, неприятными для обоих. Когда Пилат приезжал в Иерусалим, его всегда сопровождали две когорты, более тысячи человек, эллины и самаритяне, возглавляемые римскими центурионами. Афер думал о том, как бы он чувствовал себя, если бы на него была возложена задача руководить провинцией, жители которой в большинстве своем были враждебно настроены к империи? Руководить так, чтобы сохранялся пусть и хрупкий, но мир. Чтобы Рим не посылал деньги и воинов, а собирал бы налоги.