Она вышла и заперла за собой дверь.
Медленно потянулись часы. Не знаю точно, сколько времени мы так просидели. Матильда перестала бушевать и затихла.
— Твоя мама наверняка поднимет тревогу, — сказала я с надеждой.
— Конечно, поднимет, — огрызнулась Матильда. Её прическа растрепалась, лепестки цветов, украшавших волосы, осыпались нам под ноги и лежали на полу будто подснежники. — Мама будет вне себя, когда обнаружит, что я не вернулась домой. Если потребуется, она поднимет на ноги всю британскую армию!
Звучало страсть как обнадёживающе.
— А бабушка и вовсе такое устроит! — продолжала Матильда. — Если, конечно, у неё не разорвётся сердце от потрясения. После гибели Ребекки она не переживёт, если с ещё одной из Баттерфилдов случится беда.
— Твоя кузина жива, — услышала я собственный голос.
Матильда рассмеялась. Да, рассмеялась! И я не могла её за это винить.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что твоя двоюродная сестра жива. — Я прислонилась спиной к стене и опустилась на холодный пол. — Это ужасающе долгая история, которая пока не закончилась, но факт остаётся фактом: я видела Ребекку, и она жива.
— Может, правильно тебя сюда посадили, Покет. Ты чокнутая.
— Алмаз Тик-так не просто убивает. Он делает нечто большее, — тихо сказала я.
Матильда уселась рядом со мной, натянув на колени подол бального платья:
— Но как такое возможно?
— Когда она надела ожерелье с алмазом Тик-так, её душа перенеслась в мир под названием Проспа. Ей там плохо, она ужасно страдает, но я изо всех сил стараюсь её вызволить.
— Ожерелье сейчас на тебе? — Глаза Матильды хищно сверкнули в полумраке темницы. — Может, алмаз поможет нам выбраться отсюда… Он при тебе, Покет?
Боль утраты сдавила моё сердце. Я покачала головой.
— Врёшь! — прошипела Матильда.
Прежде чем я успела ответить, дверь с душераздирающим скрипом отворилась. Бледный свет хлынул из коридора в нашу тесную каморку. Врач… Это пришёл врач, кто же ещё!
Но тут я услышала постукивание трости по полу, размеренное, как тиканье старых часов. И от этого звука меня пробрал озноб. Не может быть! Ведь не может, правда? Выражение растерянности и недоумения появилось у меня на лице в ту самую минуту, когда на пороге сырой темницы возникла леди Элизабет Баттерфилд.
— Добро пожаловать, — сказала она.
Матильда и я разом вскочили на ноги, наши цепи зловеще зазвенели.
— Вы не представляете, как я счастлива вас видеть, дорогая! — воскликнула я, одарив леди Элизабет благодарной, хотя и несколько растерянной улыбкой. — С нами тут такой ужас приключился! Нас похитили. Втолкнули в эту каморку. Приковали к стене. Правда, Матильда?