Но поскольку она явно узнала ваши имена и адрес, я порекомендовал бы, если это возможно, уехать на некоторое время – такой план действий представляется целесообразным на тот период, пока до сведения мисс Хинчклифф не будет доведено, что попытки установить непосредственный контакт возымеют чрезвычайно серьезные последствия. Я уверен, что ее можно заставить отказаться от намерений войти с вами в контакт, и закон вмешается, когда возникнет необходимость.
Надеюсь, это поможет вам успокоиться. Обращайтесь, пожалуйста, если я могу чем-нибудь еще помочь вам.
Искренне ваш, Дэвид Вокс»
Я бегу в ванную, где мой желудок выворачивается наизнанку, избавляясь от съеденного за завтраком. Глаза жжет. В ушах звенит, дыхание срывается. Перед глазами все чернеет, я сопротивляюсь, как могу. Сейчас не время терять контроль. Дело слишком важное.
Вдох. Выдох. Есть только этот миг, и больше ничего. Ни прошлого, ни будущего, только настоящее.
Вся голова наполняется звоном. На периферии зрения разрастается туман.
Привет, Бэлла, говорю я.
ТАК Я И ЗНАЛА!
Ты понимаешь, что мы только что прочитали?
НЕТ.
И что же нам делать?
РАЗБЕРЕМСЯ. НО Я ЗНАЛА.
«Ввиду исключительных обстоятельств удочерения Эллы».
Удочерения Эллы.
Удочерения.
Меня удочерили. И так и не сказали мне.
Люди обычно знают, что их усыновили или удочерили. Ничего постыдного в этом нет. Это даже хорошо. А мне ничего не сказали.
Эта женщина мне не мать.
Этот мужчина мне не отец.
Мои родители – другие люди, которых я не знаю. А не эти. Я родилась не у них. Во мне нет их генов. И они мне не сказали.
Мы сбежали потому, что моя биологическая мать хочет найти меня.
Моя
биологическая
мать.
Были какие-то исключительные обстоятельства, из-за которых ей не позволяют видеться со мной. Не знаю, что еще за исключительные обстоятельства.
Мысли путаются. Я стою как вкопанная посреди ванной.
Я совершенно растеряна.
Время идет.
Надо попытаться узнать еще что-нибудь. Сажусь на кровать, изо всех сил стараюсь взять себя в руки и составить план действий. Мне удается придумать лишь одно.
Беру гостиничный телефон, выясняю, как сделать международный звонок, и набираю наш домашний номер. Мишель наверняка на месте, это мой единственный шанс выяснить подробности. Мишель милая. Она всегда добра ко мне, ей даже понравилось, как я покрасила волосы.
– Алло? – это Мишель.
Я говорю «маминым» голосом. Все уверяют, что наши с ней голоса по телефону не различить.
«Маминым». Этот голос не мамин. А моей приемной матери. А по телефону мы говорим одинаково потому, что она воспитала меня.
– Привет, Мишель, – отзываюсь я, – это Фиона. Звоню из-за границы.