Она посмотрела на меня, как на идиота. И злость в ее взгляде, и упрек, и сожаление. Замерла, помотала головой и уронила лицо в ладони, плечи ее задергались. Только женских истерик мне не хватало. Что делать с девушкой, когда она плачет? Понятия не имею. Проще сделать так, чтобы она спала.
На полочке рядом с сахаром стоял пузырек чистейшего спирта. Я молча поднялся, налил треть стакана, добавил столько же яблочного сока, похлопал Таню по спине и протянул стакан:
– Пей. Только сразу. Мне всегда помогает.
Она послушалась, осушила коктейль, закашлялась, вытаращила глаза и принялась махать перед лицом руками. Теперь из ее глаз катились другие слезы, борясь с физическим дискомфортом, она забыла о душевной боли.
Спирт подействовал, она раскраснелась, сделалась таинственной и задумчивой.
– Ты и правда не понимаешь, почему я здесь? – прохрипела она, не сводя с меня глаз.
– Сама же сказала: хочешь заработать на квартиру…
– Ой, дурааак, – протянула она и снова разревелась.
Я сел рядом, и правда чувствуя себя полным идиотом. Хотелось вытолкать ее, чтоб не отвлекала и не мешала, но пришлось сдержаться. Посидев немного с рыдающей Таней, я нарезал колбасу, сыр, сварил ей кофе.
Как школьник на свидании, ей-богу! Дамский угодник из меня никакой.
– Вот, выпей, – я поставил чашку на стол и похлопал ее по спине, она подняла отекшее лицо, кивнула.
– Спасибо. Если бы не папа, я и дальше молчала бы, но теперь понимаю, что могу не успеть, – она смолкла и посмотрела, будто прощаясь. – Знаю, что бессмысленно, безответно, но, Андрей… Я… Я здесь из-за тебя. Ты мне… Вот.
Съежилась на табурете, сделалась маленькой, жалкой. Какой же я осел! Не рассмотрел, что девчонка по мне сохнет и боится признаться. Заметил бы, гнал бы ее отсюда взашей! А теперь… Сказать, что не стоит? Ей и так паршиво, еще застрелится. Наплести с три короба? Тоже жестоко.
– Таня, – я положил ладонь ей на макушку. – Понимаю, что любовь зла, но я – смертельно больной старик. Ни к чему тебе такие отношения…
– Ты не старик и можешь излечиться!
У-у-у, какой грозной стала! Осталось только топнуть для убедительности.
– Вот когда излечусь, тогда и поговорим. А теперь послушай меня очень внимательно. Здесь происходит что-то нехорошее, завтра я тебя выведу, и ты больше не вернешься.
– А ты – останешься? – возмутилась она.
– Ненадолго, – уклончиво ответил я. – На неделю. Потом сам тебя найду. Договорились?
– Врешь ведь, – она шмыгнула носом и вмиг расклеилась, от былой решительности и следа не осталось, даже глаза увлажнились.
– Даже если не вылечусь, найду. И пошлю к черту.